В поисках правосудия: Арест активов - Билл Браудер

Должно быть, от возмущения я начал сильно сопеть, потому что супруга зашевелилась и, сонно глядя на меня, спросила:

— Что-то случилось?

— «Нью-Йорк Таймс» рекламирует фильм Некрасова, — сказал я. Она вздрогнула.

— Как? Как это произошло?

— Понятия не имею.

Этого не должно было случиться. «Нью-Йорк Таймс», самая авторитетная газета в Америке, известная своим строгим подходом к информации, стала жертвой кремлевской дезы. И это несмотря на то, что практически вся западная пресса уже потеряла доверие к Кремлю в деле Магнитского. Российская власть так откровенно врала, искажала и преувеличивала, а главное, это было так легко проверить, что уже никто не верил ни единому ее слову.

Стало интересно, как им удалось провернуть это дело в «Нью-Йорк Таймс».

Когда мы вернулись в номер, Елена заказала легкий ужин и налила чаю, а я сел за телефон.

Я позвонил некоторым знакомым журналистам в Вашингтоне и стал выпытывать у них правду. Все признали, что в отношении меня происходит что-то непонятное, но под предлогом защиты источников никто не сказал мне, кто за этим стоит.

И уже за полночь я решил позвонить и нескольким журналистам в Лондоне. Большинство из них я не застал, но до одного дозвонился; похоже, он не был скован «профессиональным кодексом чести» и потому ответил на мой вопрос так просто и прямо, как будто это было совершенно очевидно и общеизвестно:

— Это же Гленн Симпсон.

Гленн Симпсон в начале 2000-х работал в брюссельском бюро «Уолл-Стрит Джорнэл» и писал о российской организованной преступности. Я встречался с ним несколько раз в бытность работы в фонде Hermitage, пытаясь рассказать о коррупции в некоторых компаниях, в которые мы инвестировали. Гленн — высокий, немного неопрятный и похожий на медведя человек. В 2011 году он оставил журналистику и, основав в Вашингтоне фирму «Фьюжн Джи-Пи-Эс», начал заниматься расследованиями.

— Я думал, что Гленн на стороне хороших ребят, — сказал я.

— Возможно, так и было, но теперь занимается расследованиями для всех, кто платит, — сказал мой собеседник, имея в виду те расследования, в которых собирают компромат на политических и общественных деятелей. — Он уже несколько недель бахвалится, что отыскал вас в Аспене для вручения судебного запроса.

Мне потребовалось время, чтобы пропустить это через себя.

— Человеком, который подверг мою семью колоссальному риску, рассказав о нас всё Кремлю, — был Гленн Симпсон?

— Да. Мне очень жаль, что вы не знали об этом, но это секрет Полишинеля для нашей пишущей братии.

Поблагодарив его, я повесил трубку. Если Симпсон работает на моих врагов, значит, Кацыв и Весельницкая ему платят. Казалось, все нити вели к этой взбалмошной русской адвокатессе. Весельницкая наняла Джона Москоу и «Бейкер-Хостетлер»; она же координировала создание ГИОПОПЧ вместе с Ринатом Ахметшиным; она же была на несостоявшейся брюссельской премьере вместе с Некрасовым; она же наняла команду вашингтонских лоббистов для срыва Глобального закона Магнитского; и она же привлекла Гленна Симпсона к кампании по очернению меня.

Участие Симпсона в нашем деле всё меняло. «Фьюжн Джи-Пи-Эс» под его руководством работала на рынке этих услуг уже пять лет, и слава Симпсона как эффективного пасквилянта с хорошими связями была всем хорошо известна. За ним тянулся огромный шлейф погубленных репутаций политиков и бизнесменов всего мира. Кремль десятки раз пытался подорвать мой авторитет, но их попытки были неумелыми и оттого безуспешными, однако этот парень был настоящим профи в своем деле.

«Охота на кротов» вышла на новый, более сложный уровень. Если Симпсон собрался взять в оборот прессу по следам показа фильма Некрасова, то мне с Вадимом нужно ехать в Вашингтон для минимизации ущерба.

12 июня рейсом авиакомпании «Вирджиния Атлантик» мы перелетели из Хитроу в Даллес и были в Вашингтоне за день до показа. В отеле «Гранд Хаятт» мы готовились к ряду встреч с членами Конгресса, правительственными чиновниками и журналистами. Мы надеялись «привить» всех, кто мог быть восприимчив к дезе Весельницкой.

В свою очередь, Весельницкая с командой была занята обратным не меньше нашего. Проснувшись следующим утром, я узнал, что офис Рорабахера ночь напролет рассылал приглашения на премьеру фильма конгрессменам.

Весельницкая уделила внимание и прессе. Многие ведущие вашингтонские журналисты получили в тот день приглашения на просмотр от некоего Криса Купера, еще одного бывшего сотрудника «Уолл-Стрит Джорнэл», который, как и Симпсон, оставил журналистику и ушел на вольные хлеба.

Поток приглашений представителям вашингтонского истеблишмента настораживал. В течение всего дня мы с Вадимом носились по американской столице, пытаясь опередить Весельницкую.

Наша последняя встреча была с заместителем помощника госсекретаря Робертом Бершински, одним из ключевых чиновников, вносивших злодеев в санкционный список закона Магнитского. На встрече я порывался показать ему нашу презентацию, но он меня остановил, сказав, что в этом нет необходимости. Он прекрасно знал, что задумал Кремль, и, с его точки зрения, происходящее было самой наглой, хорошо профинансированной и изощренной операцией внешней разведки на территории США из числа известных ему.

Я был рад, что человек такого ранга в правительстве был всесторонне проинформирован о ситуации, но быстро понял, что существенной помощи ждать не стоит.

— К сожалению, мы не контрразведка, — объяснил он. — Это работа ФБР.

Он пообещал отправить на просмотр своего сотрудника для составления межведомственного отчета, но ничего большего, кроме сочувствия, он предложить не смог.

Логика подсказывала, что если высокопоставленный чиновник Госдепартамента знает о подобной операции, то разведслужбы должны были сорвать ее. ФБР знало о российской кампании по дезинформации, и даже если предположить, что Роберт Бершински не предупредил их (что невозможно), то уж Кайл определенно это сделал. Он предупреждал их в мае и теперь, уже через месяц, но они так ничего и не предприняли.

В реальности правительство США, как огромный неповоротливый слон, застыло в неподвижности в ожидании действий от своей бюрократии. Поэтому, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки, кто-то очень важный должен был вмешаться и прикрикнуть: «Это не лезет ни в какие ворота, немедленно прекратить!»

Но этого не произошло.

Мы с Вадимом покинули Госдеп в довольно подавленном настроении. В атриуме нашего отеля мы нашли столик и на своих ноутбуках и телефонах решили следить за информационным потоком с показа фильма из Музея журналистики. Кайл должен был находиться там и держать нас в курсе в режиме онлайн в течение всего вечера. Мое появление только подлило бы масла в огонь. Я не хотел помогать Весельницкой и ее команде устроить из этого показа шоу с моим участием, на которое они рассчитывали.

Их мероприятие проходило в одном из красивых залов музея, находившемся на последнем этаже. На просторной террасе под открытым небом, с которой открывался потрясающий вид на Капитолийский холм, был устроен предпоказный прием с закусками и коктейлями. Гости болтали и наслаждались теплым летним вечером.