Их сокровенная тайна - Дарья Верцун

меня, как на полоумного. Стоя к Крис спиной, Паша просто не видел её в образе воинственной амазонки с железякой, поднятой над головой. Ваня, всё ещё удерживаемы мною, с ужасом во взгляде повернул ко мне голову.

Крис медленно опустила монтировку, и ее глаза метнулись по нам троим в немом изумлении:

— Чего ты смеёшься?

Постарался успокоиться, да только при одном лишь взгляде на мою девушку-воина волна истеричного веселья накатывала по новой. Паша обернулся, с ног до головы окинул Кристину взглядом и хохотнул.

— Сестрёнка, колесо бортировать собралась?

— Не поняла, — пролепетала она, стоя на месте, как вкопанная.

— Вот, милая, это твой сосед. Ваня, — еле сдерживаясь пояснил я. — Тайно в тебя влюблён…

— Я не… — замычал он.

— Захлопнись, — огрызнулся я на него. — Короче, любовался он тобой, милая. Вынюхивал, кто ты и чем интересуешься, чтобы у вас были общие темы для разговора. Ну вот, — толкнул я парня в спину. — Общайся, чего замолчал-то, Вань?

— Вы же мне постоянно повторяете «заткнись, заткнись», — проворчал он.

А я не прекращал глумиться:

— Хорошая обстановка для знакомства с девушкой, не находишь, Вань?

Бросив монтировку в снег, Крис подошла к нам и остановилась возле своего брата, посмотрев на бедолагу-паренька.

— Так ты не вор и не маньяк?

— О боже, да нет же, — возмутился пацан.

— Отпусти его, Дэн, — устало выдохнула Крис. — Ваня. Иди домой.

Развернувшись на сто градусов вправо, она зашагала к дому. Было похоже, что ей было далеко не до смеху. Вечер, который обещал быть приятным, безвозвратно испортился, и Крис чувствовала невыносимую усталость. Ее выдавали глаза. Уязвимые, покрасневшие. С глубоко засевшим в них волнением. Когда в гостиной зажегся свет, мы с Павликом продолжили не спеша провожать непрошенного гостя со двора.

— Один вопрос, Ваня, — сказал я, когда одна деталь всплыла в моей памяти. — Ты каким образом калитку смог открыть?

— Так, — не задумываясь, произнёс он и вытащил из кармана куртки связку ключей, — мой подошёл. Только в замочную скважину его нужно вставлять не до конца.

Паша выдернул из его рук ключ и покрутил в замке.

— Ты смотри, точно, — пробормотал он. — Нужно замок поменять.

Я устало вздохнул и потёр переносицу. Вся эта нелепая ситуация меня так достала. Я неделю спокойно спать не мог, думал к Крис бандиты лазят. Она была, как на ножах, испуганная, а тут этот малолетний Дон Жуан нарисовался. И нет, я не ревновал. К кому тут было ревновать, к Иванушке-дурачку что ли? Нет… Мне просто ужасно хотелось почесать кулаки о его не обросшее щетиной личико за то, что наделал такого шуму.

Остановившись у машины, я, наконец, отпустил Ивана и, сунув руки в карманы, серьёзно сказал:

— Короче, Ваня, чтобы к моей девушке и на пушечный выстрел больше не подходил, усёк? — он закивал. — Увижу рядом с ней — ноги выдерну. Ты хотя бы понимаешь, что нарушил закон? Ты внедрился в чужую частную собственность, можно ещё и взлом тебе приписать. Это, — указал я на его ключ, — вполне сойдёт за отмычку.

— Нет, я больше не буду, обещаю, — закивал он головой, как болванчик.

— А откуда нам вообще знать, что это твои ключи? — не унимался я, продолжая припугивать парня. — Может у тебя на этой связке ключик от каждого дома на этой улице есть?

— Нет, это мои, честно. Можем пойти ко мне, проверите.

— Опа, — пряча его ключи в карман, отозвался друг. — А родители твои дома?

Скривившись в жалобной гримасе, Ваня, подобно мне, сложил руки в карманы куртки:

— Может, не станете говорить отцу? Ну позорище же, в моём возрасте от родителей взбучку получать.

— Позорище — в твоём возрасте мозгов не иметь, — очень точно заметил Паша.

— Вот именно, — согласился я. — И что-то мне подсказывает, что это будет не последняя взбучка в твоей жизни, потому что серым веществом в этой пустой болванке и не пахнет.

Проводили мы, в общем, залётного гостя. Как только узнал в чём дело, его отец отвесил этой детине подзатыльник и начал вычитывать, словно пятилетку. Родители Вани, кстати, оказались приятными людьми, а в ходе дальнейшего разговора, я узнал, что Виктор Баранник работает в частном сыскном агентстве. Взяв на заметку эту полезную информацию, попросил у него визитку. Паша только с подозрением на меня посмотрел, но ничего не сказал. Готов руку дать на отсечение, он догадался, почему я зубами уцепился в это ценное знакомство.

— Дэн, ты ведь ей обещал, — произнёс он несколькими минутами позже, когда я курил, стоя возле машины.

Наградив друга тяжёлым взглядом, медленно втянул полные лёгкие горького дыма и выдохнул.

— Всё я помню, — сказал тихо. — Я обещал не рисковать, я и не буду. Но и просто так оставить этого не могу. Не могу спокойно жить, понимая, что этот урод сделал с ней, и принимать тот факт, что он ходит радуется жизни, когда Крис… — я не смог продолжить мысль, и снова сделал затяжку. — Она очень изменилась, Паш.

Сжав челюсти, друг посмотрел в сторону дома, в светящемся окне которого маячила тонкая фигурка девушки. В этот самый момент она беззаботно играла со своим щенком, не подозревая о том, что я собирался нарушить своё обещание. Потому что, как осторожен я бы ни был, риск, что я наживу больших проблем присутствовал, но в моей голове созрел план, как только Виктор произнёс слова «частное сыскное агентство».

— Я знаю, Дэн, — с болью в голосе ответил друг. — Сигарета ещё найдётся?

— Ты ж, спортсмен, не куришь, — свёл я в кучу брови, но достал из кармана на половину опустевшую пачку.

— Да ну его, мозги кипят, — ответил он.

Прикурив другу сигарету, я сунул зажигалку обратно в карман и опёрся бедром о капот.

— Бывает она в одну секунду улыбается, а в другую — уже мрачнее тучи, — сверля взглядом в одну точку, пробормотал я, словно говорил сам с собой. — Ест через раз, считает себя недостойной любви и боится всего подряд. Ждёт подвоха даже от меня. Ты знаешь, ведь она думала, что, если я узнаю, что её изнасиловали, почувствую к ней отвращение… Нет, ты подумай: я — к ней, — я нервно фыркнул. — Ну не бред? А ещё она вечно пьёт какие-то таблетки. Знаешь, заметил, что после них у неё перестают дрожать руки, — горько усмехнулся я. — И ты думаешь, я смогу простить ему всё это?

— Не можешь. И я не могу, — выдохнул сизый дым Паша.

— И тем не менее спустил всё на тормозах, — бросив окурок на землю, я затушил его носком ботинка и, сложив руки на груди, повернулся к другу, ожидая ответа.

— Ты не вправе судить меня за это, —