Я из Железной бригады - Виктор Мишин

– Знаешь, Иван, меня еще могут к вам и не поставить. – На возгласы парней пояснил: – У вас слаженная команда, зачем что-то менять? Прикажут, скорее всего, набрать новую, или вообще поставят руководить несколькими командами стрелков, видите, меня ж в офицеры произвели.

Говорил я не просто так, думаю, заставят набирать команды стрелков и обучать, а в дело могут и вовсе не выпустить. Марков дал понять, что из меня хороший наставник бы получился, я сделал вид, что не понял его.

В конце мая девятьсот шестнадцатого года я еще только начинал разрабатывать руку, ко мне пришли новые гости. Мир для меня в который раз перевернулся, причем до неприличия не в мою пользу.

– Вот так, прапорщик.

Я выслушал вердикт лично от командира полка и находился в глубокой прострации. Что делать? Что будет?

А случилось следующее. Командование прознало о нашей дуэли с поручиком, и кому-то очень, млять, умному пришло в дурную голову меня наказать. Дескать, не по чину мне дуэли, да и вообще я бывший военнопленный, веры мне нет и прочее, прочее, прочее. Несмотря на то, что офицерский суд признал мое право, где-то наверху меня не любят. Сейчас, Сергей Леонидович, проявляющий ко мне огромное внимание, сообщил мне эту неприятную новость. Не успел я подумать толком, а зачем он это делает, как он прервал мои мысли:

– Тебе нужно уехать. – На ты он обращался ко мне только наедине. – Есть вариант с демобилизацией, но это не гарантия того, что тебя не тронут. Наоборот, как не военнослужащего быстро примут в оборот.

– А что вы посоветуете, ваше превосходительство? – растерянно спросил я.

– Сейчас комплектуется полк для отправки в Европу, если ты согласишься, я могу содействовать в получении тобой взвода. Вот только смущает то, что у тебя нет военного образования, потянешь ли? К сожалению, в тех частях, что мы отправляем за границу, по штату нет таких стрелковых команд, как здесь, следовательно, решать тебе. Обычная пехота и на чужбине, или…

– Виселица? – мрачно спросил я, не поднимая головы.

– Возможно, ограничатся каторгой, но поручиться не могу. – Было видно, что сам Марков совсем не рад такому положению дел, но сделать большего он не может.

– А отъезд за границу будет побегом?

– Нет, оформим все задним числом, и поедешь спокойно. А там…

– Да задница там, – махнул я рукой, – виноват.

– На рожон не лезь, эх, жаль, ты совсем без опыта, да еще и горячий, как котелок на огне. Мне бы тебя на месяц, постажировался бы, хотя бы на взводе бывшего подпоручика Шлеменко, стало бы проще. Но времени нет совсем, Николай.

– Я согласен, когда отъезд?

– Тебе сообщат, я пришлю человека, он проводит тебя. Да, у меня ведь твоя винтовка, да и подарок есть.

– Какая винтовка? – удивился я, моя-то, надо думать, сгинула тогда, при захвате.

– Когда ребята вернулись на то место, где вы попались, подобрали убитых и оружие, среди всего вашего шмурдяка была и твоя красотуля. Там приклад немного повредили, но мой денщик поправил, все в порядке.

– А прицел уцелел?

– Вот прицела не было, и парни, как ты сам понимаешь, не обманули, незачем им это. Но у нас была партия английских, установили его, думаю, должен быть не хуже.

– Жаль, конечно, привык я к нему, но ничего, привыкну заново. Спасибо, ваше превосходительство.

– Выживи главное, надеюсь, вернешься, а я пристрою тебя к себе, уж больно ты нравишься мне, и как человек, и как воин. – Ничего себе признание!

– Ваше превосходительство, – я чуть замешкался, говорить или нет. – Скажите, в армии есть недовольства? Роптание, может, пораженчество? Еще перед той нашей вылазкой я что-то слышал о большевиках, существует ли проблема? – Видя, как напрягся генерал, поспешил добавить: – Я не большевик, меня волнует судьба армии и страны.

– Вот ты о чем, – задумавшись, сняв фуражку, потер виски генерал. – «Шорох» есть всегда, насколько серьезно, не знаю, но стараюсь держать нос по ветру. Как ты и говоришь, в прошлом году что-то назревало, причем в столице. Дума шумела, и недовольства, о которых ты говоришь, больше шли именно оттуда, чем из окопов. Но что-то произошло, Антон Иванович вскользь упомянул, что были массовые аресты в тылу, да и в действующей армии. Ты в курсе, что генерал Алексеев был отстранен и помещен под домашний арест как предатель?

– Откуда? – я ошалел от новостей, а главное, от того, кто мне их предоставил.

– В Думе прокатилась волна убийств и, что интересно, самоубийств, – Марков выделил голосом первую часть слова. – После этого удивительно быстро нарастили выпуск продовольствия и боеприпасов, причем продовольствие не только для армии. Впрочем, – вдруг встрепенулся Сергей Леонидович, – к чему тебе все это?

– Я покажусь грубым, ваше превосходительство, но я имел кое-какую информацию по этому поводу, вот и спросил. Точнее, чтобы не сотрясать зря воздух, я знаю точно, что германский генштаб поддерживает большевиков. Через господина Парвуса, есть такой, живет в Европе…

– Я слышал о нем, – кивнул генерал и принял такую позу, которая явно говорила о том, что он очень сильно удивлен и жаждет продолжения.

– Через него они пытаются разжечь революцию в России, чтобы вывести нас из войны, ибо не дураки и видят, что им скоро конец.

– Ты говорил об этом кому-либо?

– Помните мою командировку в столицу? – я не видел больше смысла скрывать эту информацию, но подам ее так, как захочу.

– Награждение?

– Именно. Так уж получилось, что я очень много знаю, ваше превосходительство…

– Каждый раз, как ты это произносишь, у меня что-то внутри свербит, – вдруг перебил меня Марков, – как будто тебе противно, ну, или очень непривычно такое обращение. Не понимаю.

– Вы угадали, именно непривычно. У меня есть тайна, если вы поклянетесь, что не станете мне мешать уехать в Европу, я расскажу ее вам. Поверьте, это того стоит.

– Слово офицера! – тут же воскликнул Марков.

Удивительно, но сейчас я чувствовал, что напротив меня сидит не генерал, не его превосходительство, а обычный человек, примерно моего возраста, ведь он еще молод, это не тот седовласый генерал из советских фильмов о революции и Белом движении.

– Год назад в рукопашной схватке в траншеях противника меня здорово завалило, и я чуть не умер, дышать было нечем. Сколько я там пролежал, пока меня откапали, не знаю, но очнулся я другим человеком. Когда задыхался, я очень отчетливо увидел…

– Бога?

Блин, ну я загнул, он ведь сейчас подумает, что я на небесах побывал.

– К моему сожалению, нет, – покачал я головой. – Я увидел будущее. Не смейтесь, господин генерал. Я тоже вначале не понял ничего, но вот позже, анализируя то, что я видел, стало понятно – это правда. Чем я могу это подтвердить? Ваше слово офицера распространяется на конфиденциальность?