Assassin's Creed. Отверженный - Оливер Боуден

Я думал о трех словах, приведших меня сюда.

«Я ее нашел».

Только это и говорилось в том письме, что передал мне Ли, но этих слов мне было достаточно, чтобы отплыть из Америки в Англию. Прежде чем отправиться сюда, я встретился с Реджинальдом в «Шоколадном доме Уайта» и рассказал ему о бостонских событиях. Многое он и так знал из писем, и все равно я рассчитывал на его интерес к работе ордена в Новом Свете и в особенности к тому, что касалось его давнего друга Эдварда Брэддока.

Я ошибся. Реджинальда интересовало только местонахождение хранилища. Я сообщил ему новые подробности, связанные с этим; в частности, то, что храм следует искать не в Америке, а в пределах Оттоманской империи. Выслушав это, он вздохнул и одарил меня рассеянной улыбкой наркомана.

Но через пару минут он встрепенулся и с беспокойством спросил:

– А где книга?

– Уильям Джонсон сделал себе копию, – ответил я и достал из сумки оригинал.

Сокровище Реджинальда было завернуто в ткань и перевязано бечевкой. Он с благодарностью посмотрел на меня, потом потянул за узел бечевки, быстро развернул книгу и поднес к глазам свой любимый манускрипт в потертом от времени кожаном переплете с эмблемой ордена ассасинов.

– Твои помощники сейчас заняты тщательным исследованием помещения внутри кургана? – Реджинальд бережно завернул книгу в ткань, аккуратно перевязал и убрал в карман камзола. – Хотел бы я своими глазами взглянуть на то помещение.

– Да, все так и есть, – соврал я. – Они намереваются устроить там лагерь, но их работе мешают ежедневные нападения индейцев. Реджинальд, ехать туда очень рискованно. Ведь ты – Великий магистр ордена здесь, в Британии.

– Конечно, конечно, – закивал он.

Я внимательно наблюдал за ним. Если бы Реджинальд настоял на путешествии в Америку, это означало бы временное отстранение от обязанностей Великого магистра. Его одержимость поисками хранилища не уменьшилась, однако на столь радикальный шаг он пока что не был готов.

– А где амулет? – спросил он.

– У меня, – ответил я.

Мы проговорили еще некоторое время, но без прежней теплоты. Когда мы расстались, я задумался над тем, что было на сердце у каждого из нас. С какого-то момента я начал ощущать себя не столько тамплиером, сколько человеком с корнями ассасина и убеждениями тамплиера, сердце которого на короткое время оказалась в плену у женщины из племени могавков. Иными словами, я ощущал себя человеком с уникальными взглядами.

Соответственно, меня все меньше занимали поиски храма и наследия древних, с помощью которого Реджинальд надеялся сделать орден необычайно могущественным. Куда серьезнее меня интересовала возможность объединения знаний ассасинов и тамплиеров. Я вспоминал то, чему меня учили отец и Реджинальд. Их учения во многом совпадали. Я все больше думал о сходстве между двумя орденами.

Но вначале… вначале нужно было завершить незаконченное дело, столько лет не дававшее мне покоя. Что для меня сейчас было важнее: найти Дженни или убийц отца? В любом случае я хотел освободиться от длинной мрачной тени, более двадцати лет висевшей надо мной.

Со слов «я ее нашел» для Холдена началась новая одиссея, приведшая его в самое сердце Османской империи. Вот уже два года, как мы с ним отслеживали местонахождение Дженни.

Моя сестра была жива – это было главным открытием Джима. Жива и в руках работорговцев. Пока мир сотрясали сражения Семилетней войны, нам удалось определить точное местонахождение Дженни, однако работорговцы успели увезти ее оттуда раньше, чем мы собрали необходимые силы. Потратив еще несколько месяцев, мы узнали, что теперь Дженни находилась в Стамбуле, во дворце Топкапы, где ее сделали наложницей. Мы направились туда и снова опоздали: Дженни перевезли в Дамаск, в громадный дворец, построенный наместником Асад-пашой аль-Азмом.

Так мы очутились в Дамаске, где я нарядился богатым купцом, облачившись в кафтан и просторные шаровары и увенчав голову тюрбаном. По правде говоря, я несколько стеснялся своего нового «статуса»; тем более что Холден был одет гораздо проще. Войдя в Дамаск через городские ворота, мы двинулись по узким, извилистым улочкам этого древнего города в направлении дворца. Нам повсюду попадались солдаты и караульные наместника. Пока мы медленно двигались по пыльным, нещадно раскаленным улицам, Холден снабжал меня сведениями, которые он успел узнать.

– Наместник пребывает в смятении, сэр, – пояснял мне Холден. – Ходят слухи, что Рагиб-паша – стамбульский великий визирь – имеет на него зуб.

– Понятно. И есть за что?

– Достаточно того, что великий визирь обозвал его «крестьянским сыном».

– Похоже, Рагиб-паша и впрямь имеет зуб на дамасского наместника.

– Верно, – усмехнулся Холден. – Наместник боится, что его могут вышвырнуть с поста. Потому-то он и наводнил город караульными и многократно усилил охрану дворца. Видите этих людей? – спросил Холден, указывая на толпу горожан, которые явно куда-то торопились.

– Вижу.

– Они спешат на казнь. Сейчас опять будут обезглавливать шпиона, пробравшегося во дворец. Асад-паше они мерещатся повсюду.

Мы стали невольными свидетелями казни. Она свершилась на маленькой площади, густо запруженной народом. Приговоренный держался с достоинством. Ему отрубили голову. Когда она запрыгала по почерневшим от крови доскам эшафота, толпа одобрительно загудела. Возвышение, с которого наместник обычно смотрел казни, пустовало. Он оставался во дворце и, если верить слухам, боялся высунуть нос.

Когда страшный спектакль окончился, мы продолжили наш путь мимо дворцовых стен. Главные ворота охраняли четверо стражников. Остальные разместились возле сводчатых боковых ворот.

– Что находится за воротами? – спросил я Холдена.

– Дворец разделяется на две части: харамлык и саламлык. Саламлык – внешняя часть. Там находятся помещения для приемов, залы и внутренние дворы, где устраиваются празднества. А харамлык – место, где мы найдем мисс Дженни.

– Если она там.

– Она там, сэр.

– Ты уверен?

– Бог мне свидетель.

– А почему ее перевезли из дворца Топкапы? Ты что-нибудь знаешь об этом?

Мой вопрос смутил Холдена.

– Сэр, я полагаю… из-за возраста. Поначалу, когда мисс Дженни была моложе, она наверняка очень высоко ценилась. Исламские законы запрещают делать наложницами мусульманок. Поэтому большинство султанских наложниц – христианки, захваченные на Балканах. Судя по вашим детским воспоминаниям, мисс Дженни была красивой девушкой. Не сомневаюсь, турки сразу оценили ее по достоинству. Однако красота не вечна, и место одних наложниц занимают другие. Насколько я знаю, сейчас мисс Дженни уже более сорока лет. Время, когда она могла выполнять обязанности наложницы, давно прошло. И сейчас она всего лишь служанка. Иными словами, сэр, мисс Дженни понизили в статусе.