Леди Клементина Черчилль - Мари Бенедикт

чистых постелей и создании приемлемых условий для сна. Когда я перехожу к вопросу туалетов, я замечаю, что Грейс записывает медленнее.

Когда я прекращаю говорить, Грейс тоже замирает. Ее задумчивое лицо с очками на длинном носу кажется застывшим.

– Я слишком быстро диктую, Грейс? Уверена, вы заметили, что это очень беспокоит меня, потому я могла уж слишком зачастить…

– Нет, мэм. Просто, – она мнется, – я сомневаюсь, что такая тема достойна жены премьер-министра.

Реакция Грейс удивляет меня. Она очень мужественна, и я не могу представить, что может показаться ей предосудительным, особенно в такой критический момент войны, когда нацисты бомбят людей по ночам на улицах и в домах. Когда мы можем потерять сотни невинных гражданских из-за тифа, если в убежищах не будет соблюдаться гигиена.

– Если британский народ выдерживает такие условия, то уж конечно я вполне могу обсуждать их с премьер-министром.

Слова Грейс звучат у меня в голове пять часов спустя, когда я открываю дверь в кабинет Уинстона и оказываюсь лицом к лицу с мужем и тремя его министрами – здравоохранения, внутренней безопасности и снабжения. Обычно, когда я встречаюсь с Уинстоном для обсуждения какой-либо проблемы или своего проекта, присутствует Джок Колвилл или кто-то из соответствующих чиновников, но редко кто-либо еще. Сегодня он собрал всех ключевых игроков по вопросу убежищ. Я ценю его доверие, но он мог бы и предупредить меня.

– Клемми, – протягивает мне руку Уинстон, приглашая меня сесть в кресло справа от него. – Я как раз рассказывал этим джентльменам о твоей инспекции убежищ по линии Красного Креста. Ты почти месяц на это потратила, это настоящий подвиг.

– Миссис Черчилль, вы сделали гораздо больше, чем требует служебный долг, выбираясь в эти опасные места среди ночи. В этом правда не было необходимости, – говорит со смешком министр здравоохранения, Малькольм Макдональд, пока я сажусь. – В конце концов, это временные убежища. Исключительно чтобы укрывать людей на краткое, надеюсь, время блица.

Я так устала от гонора старших членов правительства, часто выросших в роскоши и со всеми привилегиями своего класса и образования. Хотя я сама родилась в аристократической семье, я знаю трудную жизнь рабочего класса и то высокомерие, с которым они сталкиваются. Сколько бы добра ни сделали эти люди на своих нынешних постах, эту проблему игнорировать нельзя.

– Увы, мистер Макдональд, моя инспекция была совершенно необходима. Я была бы рада, если бы было иначе. Если нам не безразлично здоровье населения, мы должны сделать что-то с чудовищными условиями в наших бомбоубежищах. Пусть они минимальны и сделаны наспех вначале войны, но сейчас уже третий месяц блица, и зима, и мы не можем позволить такой ситуации продолжаться. – Я не собиралась начинать свой разговор таким жестким тоном, но они это заслужили. – Вы когда-нибудь бывали в бомбоубежище? – спрашиваю я, прекрасно зная, что нет.

Он качает головой, но прежде, чем он успевает сделать очередное замечание, я обращаюсь ко всем министрам.

– Кажется, есть какая-то общая неуверенность в политике по созданию и поддержанию бомбоубежищ, вероятно, отчасти потому, что управление ими включает так много министров, а также это проблема и местного управления. Причина – или оправдание – ничегонеделанья в том, как только что сказал мистер Макдональд, что эти убежища временные, так что на них не стоит тратить денег, особенно с учетом расходов военного времени. Однако люди, которых вы представляете, живут в этих самых убежищах по четырнадцать часов в день и дольше в жутком холоде, грязи, сырости, вони и, боюсь, антисанитарии. Мы должны следовать хоть каким-то стандартам гигиены и комфорта.

Уинстон тихо хихикает себе под нос, хотя, когда я оборачиваюсь к нему, он пытается скрыть это за дымом сигары. Я понимаю, что смеется он не надо мной, он вовсю наслаждается выволочкой, которую я устраиваю министрам.

Я снова смотрю на министра Макдональда, чье лицо побагровело от злости и изумления. На его лице прямо написано – да как смею я, какая-то женщина без какой-либо должности так жестко наезжать на лидеров правительства? Действительно, думаю я. Как могли мы столь ужасным образом оплошать в исполнении его долга перед жителями Британии?

Но я не высказываю своих мыслей вслух. Показав на экземпляры моего меморандума, которые я разложил на столе, я говорю:

– Предлагаю всем вам прочесть и изучить мой отчет. По выборке убежищ, которые мы посетили и проинспектировали, вы поймете, что это системная, широко распространенная проблема. И она должна быть решена.

В комнате раздается пронзительный детский плач. Министры оглядываются, словно источник этого режущего ухо, неожиданного звука находится здесь. Похоже, это наш внук, новорожденный сын Памелы и Рэндольфа оказал мне нежданную услугу.

– А, это должно быть маленький Уинстон, наш новорожденный внук. Представьте, джентльмены, что ваши собственные внуки или дети вынуждены проводить десять – двенадцать часов в холодную зимнюю ночь в кромешной темноте на грязном полу среди вони переполненных параш. И так ночь за ночью. Не представляете? – задаю я риторический вопрос министрам, чьи лица полны стыда. И словно по сигналу малыш Уинстон вопит еще сильнее. – Похоже, наш внук тоже не может такого представить.

Глава тридцать четвертая

2 декабря 1940 года

Лондон, Англия

Я стою так близко к краю крыши, насколько позволяют солдаты. Я хотела отстоять свое дежурство пожарного наблюдателя без докучливого вмешательства личных охранников Уинстона, но он и слышать не захотел. Вообще, мы здорово поругались из-за того, что я вообще вызвалась следить за зажигательными снарядами.

Я говорила Уинстону:

– Если ты не хотел, чтобы твои сограждане выполняли этот так называемый опасный долг, то зачем ты продвигал «Приказ о пожаротушении?»

Этот закон, введенный в сентябре, требовал, чтобы владельцы бизнесов обеспечивали постоянное дежурство для наблюдения за пожарами – как в зданиях, так и вокруг, чтобы предотвратить дальнейшее распространение огня, особенно от этих вездесущих зажигательных бомб, что сыпались на Лондон по ночам.

– Я не думал включать в число сограждан жену премьер-министра. Ты достаточно делаешь для страны, и премьер-министру нужно, чтобы ты была рядом с ним. Это не твое место, – орал он на меня, словно я одна из его подчиненных.

Его поведение лишь укрепило меня, так что я встала и заявила:

– Уинстон, я сказала тебе о моем дежурстве только чтобы ты учел это в своем расписании. Как тебе известно, я публично ответила министру внутренних дел Моррисону на его жалобы по поводу того, что на дежурства не хватает людей, посоветовав его обратиться ко всем женщинам среднего возраста с пассивным доходом и призвать их дежурить в