Особый прием Гурова - Алексей Макеев

– А он объяснил, почему не хочет, чтобы ты геологом стал?

– Он никогда ничего не объясняет. Просто говорит: «да» или «нет».

– Расскажи что-нибудь о ваших экспедициях, – попросил Костя.

– Запросто!

Вот так, за разговорами, они время и коротали.

А Никитин, который к вечеру уже просмотрел абсолютно все, теперь сидел, тупо уставившись в стену, и тоскливо думал о своем безрадостном будущем, потому что ничегошеньки полезного узнать из всех возможных справок, документов и выписок не смог. Оставалась одна надежда на Гурова, который не заставил себя ждать. Он появился в управлении морально и физически истощенный, как свежевыжатый лимон, и довольный, как свежевымытый слон. Чего ему стоило убедить человека, что не тому богу он молился и столь уважаемый им Королев – самая последняя на свете мразь, ни в сказке сказать, ни пером описать! Но своего все-таки добился и узнал, где находится компромат. Теперь оставалась сущая ерунда – обрубив все хвосты, его забрать, и вот тогда все те бандюки, что вчера только что не смеялись ему в лицо, будут петь уже на совсем другой лад! Но сегодня ему этого было уже не сделать, вот и предстояло обстоятельно продумать, как добраться до искомого «завтра». Увидев подавленного Володю, он спросил:

– Ты обедал?

Тот только помотал головой – в предчувствии неминуемого провала парень даже голода не ощущал.

– Пошли поедим, – предложил Гурову, и Никитин понуро поплелся за ним в столовую.

Погруженный в свои грустные мысли он ел, не понимая, что именно ест, а вот Лев, наоборот, донельзя довольный собой, ел с аппетитом, но, размышляя о том, как ему забрать компромат, тоже не очень-то обращал внимания на то, что лежит у него на тарелке.

Когда они вернулись в кабинет, Гуров спросил:

– Как я понял, ты ничего не нашел? – На что Никитин виновато кивнул. – Ну, давай, я посмотрю, что тут. А ты иди погуляй! – предложил он, и тот вышел.

Растерянно потоптавшись в коридоре, Володя пошел… Ну, и куда же он мог пойти? Конечно, в камеру! Но по дороге заглянул в столовую, накупил там всякой выпечки и двухлитровый пакет яблочного сока – не с пустыми же руками в гости идти. Увидев, как весело там проводят время Женя и Костя, он невольно им позавидовал, но постепенно включился в общий разговор, и настроение его значительно улучшилось.

Гуров же скинул туфли, положил ноги на стул, чего не мог позволить себе при Никитине – начальство все-таки! Но годы! Возраст! И все остальное! Не мальчик вроде, чтобы столько бегать! – и стал просматривать документы, откладывая в сторону те, что уже видел, и внимательно читая остальные. Нет, он, как и Никитин, не нашел, за что можно было зацепиться в деле Евгения, но понял кое-что другое. Используя изученные факты, можно было выяснить очень много интересного, что – как знать? – пригодится для дела. Но с этим можно и подождать, а вот с изъятием компромата следовало поторопиться. И Лев начал прорабатывать план. Он разработал его от начала до конца, но было одно узкое место – машина! Брать дежурную ни в коем случае нельзя, такси тоже исключалось, оставалось только взять у кого-то из местных. Сафронов отпадал, значит, Костя! У Никитина с ним установились, кажется, неплохие отношения, так что он вполне может попросить у него ключи от машины, чтобы съездить и посмотреть на памятники Фартового и Нины. А что? Любопытство его заело! А брать для такого дела «дежурку» как-то неудобно. А поскольку Костя неотлучно находится при Евгении, охрану которого доверить больше некому, то сам он Володю отвезти не может, потому что не знает о том, что Евгению ничего больше не грозит. Хотя есть этот народный умелец Витька Коршун, но теперь-то ему внутрь уже не попасть. Все! Надо озадачивать Володю! Гуров позвонил ему на сотовый и получил в ответ, что абонент вне Сети. Удивленный Лев вышел в коридор и заглянул в соседний кабинет, где на его вопрос, куда мог деться Никитин, один из оперов, как о деле совершенно обычном, ответил:

– Я его в столовой видел – он сок и ватрушки покупал, так что в камере его надо искать, к ребятам в гости пошел.

Что в этот момент подумал Гуров, так и осталось тайной, но мысленно он поклялся себе, что устроит Володьке такой разнос, который тот на всю жизнь запомнит, и, выяснив, где находится камера, отправился в подвал. Сидевший на стуле возле лестницы дежурный, поигрывая ключами, явно грезил о чем-то возвышенном, но при виде полковника вскочил и придал своему лицу осмысленное выражение. На просьбу открыть камеру, где в данный момент находятся у задержанного в гостях, язвительно выделил Гуров, майор Панкратов и капитан Никитин, тот удивленно ответил:

– Так там не заперто. – Чем поверг Льва в ступор. – Господин полковник, – попытался объяснить парень, – добровольно туда никто не сунется! Хватит и того, что мы тех трех еле-еле откачали. А сейчас там Панкратов и Никитин, так что тоже запирать нужды нет.

– А если задержанный вырубит их и попытается сбежать? – немного придя в себя, спросил Гуров.

– Извините, господин полковник, если бы вы слышали, как они там ржут, вы бы так не подумали.

Изо всех сил пытаясь взять себя в руки и успокоиться, Гуров направился к камере и, по мере приближения к ней, все более явственно слышал, как все трое там веселятся. Остановившись под дверью, он прислушался.

– А вот еще случай, – говорил Евгений. – Мне тогда лет тринадцать было, и я с дядей Лерой в партию поехал. Дело было в Восточной Сибири, а комары там – не чета нашим. Крупные, ядреные, словно их кто-то специально выводит. И они не кусают, как наши, а жалят, словно это пчела или оса, а то и овод. Переход был страшно тяжелый, вездеходы несколько раз застревали, так что вымотались все напрочь. Ну, палатки – это святое, потом кое-как поели и рухнули кто куда. Меня, как сопляка, ночевать в машину отправили, сиденья там разложили, и я отрубился. Спал как убитый, но комары-то и в машине были! Вот я, не просыпаясь и отбиваясь от них, попал по клаксону. Представляете себе, вдруг среди ночи машина сигналит. Естественно, все повскакивали. Смотрят, все со мной нормально, и опять ложатся. Через некоторое время я снова клаксон лягнул. Тут уж они не выдержали и меня, причем я даже не проснулся, перевернули в другую сторону.

– Помогло? – сквозь смех спросил Костя.

– Не очень, потому что я под утро его ногой боднул.

Никитин и Костя действительно ржали как ненормальные. Это было уже слишком! Гуров резко распахнул дверь, но, как ни расслаблены были парни, они мгновенно вскочили и закрыли собой Женю, увидев, кто пришел, успокоились.

– Ну, дайте же и мне посмотреть вживую на нашего задержанного, – не предвещавшим ничего хорошего голосом произнес Лев.

Они расступились, и перед ним оказался Евгений. Он просто стоял и смотрел на Гурова. Его лицо было совершенно спокойным, а во взгляде не было ни страха, ни растерянности, ни вызова, ни бесшабашной наглости, ничего! Одно только безмятежное, ничем не пробиваемое спокойствие. Как же Гуров его в этот момент ненавидел! Но это был достойный противник, и полковник понимал, почему Никитин ничего не мог поделать. А еще он сто тысяч раз пожалел о том, что свалил это дело на Володьку. Самому нужно было им заниматься! Самому! И вся его надежда сейчас была только на компромат!