Особый прием Гурова - Алексей Макеев

– Страшные дела наркоз творит с человеком, – тихо заметил Самойлов.

– Бросьте, Валерий Леонидович! Эксгумировать останки якобы Влада и якобы Нины и провести сравнительный анализ с ДНК Жени – дело несложное! И тогда станет ясно, что они оба не имеют к нему никакого отношения!

– Лев Иванович! Я даже не хочу представлять себе, как некоторые люди в этом городе отреагируют на ваше желание эксгумировать тела Влада и Нины. Но, предположим, что вы сумеете этого добиться. Конечно, наука сейчас достигла определенных высот, но выделить ДНК из пепла, как мне кажется, пока невозможно, они же оба кремированы, – бесстрастно объяснил Валерий Леонидович.

– Вы и это предусмотрели! – не сдержался Гуров.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, но в Чернореченске кремация – широко распространенная практика. – Лицо Самойлова оставалось совершенно бесстрастным. – Вы еще что-то хотите мне сказать или это все?

Лев смотрел в эти холодные, спокойные, напоминавшие ему сейчас лезвия тех двух ножей, что он видел у него в руках, глаза и был на десять тысяч процентов уверен, что прав, но этот человек не оставлял следов.

– Все, – вынужден был сказать он.

– Тогда, если вы не возражаете, мне хотелось бы узнать, чем была вызвана эта попытка шантажа? – поинтересовался Самойлов.

– Материалами о насильниках по тому старому делу, – напрямую ответил Гуров. – «Браткам» вы все отдали, а это оставили себе. Не хотите отдать?

Если Гуров надеялся, что своими словами застанет Самойлова врасплох, он просчитался – тот был непробиваем, как скала, только спросил:

– Кому и зачем?

– Мне! И для того, чтобы больше никто не шантажировал этих людей былыми грехами, мне кажется, они за эти годы, что прожили в страхе, ежесекундно ожидая удара, уже сполна расплатились за свое преступление. Тем более что Елена, насколько мне известно, жива-здорова, счастлива замужем и растит детей.

– Господин полковник! За групповое изнасилование, если мне не изменяет память, давали до пятнадцати лет. Прошло только семь, – невозмутимо заметил Самойлов и поднялся, показывая, что разговор окончен.

Гуров тоже встал и, пристально глядя ему в глаза, проговорил:

– Мне приходилось слышать о таких вот геологах, которые часто и подолгу работают за границей. Не удивлюсь, если окажется, что мы в одном звании.

– Вы заблуждаетесь на мой счет, – ровным голосом ответил Валерий Леонидович.

Гурову ничего не оставалось, как уйти, и, уже оказавшись на лестничной площадке, он невольно хмыкнул, покачав головой: «Нет! Я себе польстил! Он явно не полковник!»

В Москве Гуров сначала отправился к себе. Мария оказалась дома и, увидев его, только ахнула, а потом прижалась к нему и замерла.

– Ну, слава богу, что живой. А то, что похудевший и осунувшийся, это пройдет.

– Маша, – обнял ее Гуров. – А давай я возьму отпуск и все-все свои отгулы, и мы с тобой на все это время уедем куда-нибудь далеко-далеко. И на звонки отвечать не будем! Отдохнем хорошенько. Будем объедаться натуральными фруктами, валяться на пляже, плескаться в море… Одним словом, валять дурака!

– Там было очень трудно? – все поняв, спросила Мария.

– Нервы – ни к черту, – объяснил Лев. – Старею, должно быть.

– Просто ты очень давно нормально не отдыхал. А уехать я согласна! Хоть на всю оставшуюся жизнь! Но только не в Подмосковье – Орлов же тебя там точно достанет!

Петр Николаевич, увидев заявление на отпуск и отгулы, что вкупе тянуло больше, чем на два месяца, возмущенно уставился на Гурова, но сказать ничего не успел, потому что тот произнес только одно слово:

– Уйду!

Орлов посмотрел ему в глаза и тут же не только безропотно все подписал, но и клятвенно заверил, что не позвонит, даже если метеорит на Землю падать будет. А Стасу и объяснять ничего не пришлось: он с первого взгляда понял, что если уж металл от времени изнашивается, то что же о человеке говорить.

И Гуров с женой действительно уехали! И за все время их отдыха Льва Ивановича ни разу не потревожили звонком. Зато, когда он вернулся, его ожидало столько новостей, что он, казалось, по меньшей мере, год отсутствовал.

Ну, то, что Никитин в Москву не вернется, это он еще в Чернореченске понял, но вот что ему досрочно майора присвоят, было полной неожиданностью – он ведь и капитана досрочно получил. Так что теперь уже майор Никитин возглавлял не абы что, а угро в областном управлении Чернореченской области, где, как и хотел Сафронов, его сменил его заместитель Миронов. А вот майор Панкратов стал начальником городского управления и первым делом вычистил оттуда всю шваль, а вместо нее пришли молодые гвардейцы Полякова. Может быть, у них не было столько опыта, сколько надо, но они горели желанием учиться, а в их честности никто не сомневался. Колобок умер – сердце не выдержало такой вес носить – и, как и предвидел генерал, оставил свое состояние Евгению. А тот, вопреки ожиданиям Гурова, вернулся в Чернореченск и сразу же поменял фамилию и отчество на свои, настоящие, так что звали его теперь Евгений Владиславович Шикунов. Но вот работал он уже не генеральным директором местной сотовой компании, а мэром города – ну, еще бы, с такой поддержкой «братков» ему им не стать. Порошин, как и ожидалось, перешел на работу в Москву, но никакой грызни за губернаторское кресло не произошло – в него сел генерал в отставке Олег Александрович Сафронов, как он сам выразился, сменил один хомут на другой. Ну, этому, без сомнения, Порошин и его родственничек поспособствовали. Королевы и Багровы как-то очень тихо и налегке уехали из города, начисто забыв о Василии Ивановиче, который, узнав об этом, получил обширный инсульт и скончался. Похоронили его без всякой помпы, очень скромно и за счет города. А вот для жителей области ничего, по большому счету, не изменилось: по-прежнему работают заводы и фабрики, цены не повысились, гвардейцы патрулируют, и жизнь остается такой же спокойной и безопасной.

Никитин, оказывается, не только приезжал в Москву, чтобы оформить свой перевод в Чернореченск, но и рассказал Орлову с Крячко обо всем, что там происходило, – как оказалось, главным героем был сам Гуров, а Володя – так, патроны подносил. Говорил он и о том, какие классные ребята Костя с Женькой, как они все вместе дружат, а он вот никак не может решить, кого из них попросить быть своим свидетелем на свадьбе. Обещал обязательно прислать приглашения для них всех: и Орлову, и Крячко, и, конечно, Гурову, но Лев твердо решил для себя, что не поедет – Чернореченском он был сыт по горло!