Похититель снов - Стивен Рэй Лоухед

у себя, попутно просматривая сводку мировых новостей, собранную для него в специальный выпуск Gotham Times.

— Да, папа, сегодня я чувствую себя намного лучше.

— И прекрасно выглядишь, моя дорогая. Я счастлив видеть тебя такой. А то я уже начал думать… Впрочем, ладно. Будешь завтракать?

— Обязательно! Есть хочу!

— Вот так-то лучше, а то ведь ты две недели почти ничего не ела!

— Иногда полезно поголодать, — Ари рассмеялась, и отец с облегчением заметил вспыхнувший в голубых глазах дочери знакомый огонек.

— Ерунда, моя дорогая. Так все девушки говорят. — Он перегнулся через стол и поцеловал руку дочери. — Я рад, что ты в порядке, Ари. В какой-то момент я начал бояться потерять тебя.

Она улыбнулась в ответ.

— Я тебя никогда не оставлю, папа.

Оба знали, что скрывалось за этим обещанием. В этой семье давно поселилась беда: миссис Сандерсон; жена директора и мать Ари. Эту болезненную тему они старались не затрагивать, даже изобрели особый язык, чтобы обходиться без нежелательных воспоминаний.

— Хорошо. Садись. Будем заказывать завтрак. Чего бы тебе хотелось?

— Заказывай для себя, мне оно тоже годится. Главное — побыстрее!

— Апельсиновый сок?

— И побольше. — Она села в кресло рядом с отцом. — И не забудь эти замечательные круассаны — если еще остались.

Директор Сандерсон позвонил в серебряный колокольчик, и тут же в каюту вошел официант в розовом комбинезоне. По его четким движениям легко было узнать в нем кадета. Директору станции полагался собственный обслуживающий персонал, у него была своя кухня; остальные питались в столовой. Он заказал завтрак и отпустил официанта.

— Да, Генри, — окликнул директор, — мне круассанов не надо. Утром у меня встреча с руководителями проектов. — Он повернулся к дочери. — Говорят, ученые изобрели новый картофель или какой-то его заменитель, хотят, чтобы я попробовал и решил, как действовать дальше. Хочешь-не хочешь, придется пробовать. Может, ты составишь мне компанию?

— Лучше я пойду, поплаваю. Я давно не заглядывала в бассейн. А потом позагораю.

— И то верно. В последнее время ты побледнела. Загар лишним не будет.

— А ты сам ешь свою новую картошку. Вдруг она окажется вкусной?

— Это вряд ли. Они каждую неделю придумывают что-то новое: то новая морковка, то кролик со вкусом рябчика. И все приходится пробовать. Мне все труднее изображать энтузиазм. Да и запах у них там такой, что с ног сбивает.

— Такова цена прогресса, папа, — Ари улыбнулась. — Со временем им удастся все-таки сделать стейк со вкусом настоящей говядины.

— Вот об этом я с ними и поговорю. Между прочим, — он сделал паузу, и лицо его посерьезнело. — Я хотел сказать тебе раньше, но…

— О чем ты, папа? — Ари перестала улыбаться.

— «Кречет» возвращается. Будет сегодня или завтра. Вермейер доложил мне вчера. Я подумал, что ты должна знать, ведь тебе бы не хотелось услышать об этом от кого-нибудь другого. — Он отечески похлопал дочь по плечу. — Надеюсь, я не испортил тебе день.

— Нет уж! Я ничему не позволю испортить такой день. Не думай, папа, что я больше не переживаю. Так что спасибо, что сказал. Не волнуйся. Со мной все будет в порядке.

Стюарт принес два больших подноса и водрузил их на стол. Ари, верная своему слову, энергично принялась за омлет со сливочным сыром; директор вернулся к изучению утренних новостей.

Проводив отца, Ари пошла в свою каюту, надела купальный костюм и спустилась на уровень парка, чтобы прогуляться в зеленом одиночестве, прежде чем отправиться в бассейн. В это время там должно быть много детей, а значит, шумно.

Тихие тропинки среди зелени снова подняли ее настроение до прежнего уровня; что-то вот-вот произойдет, сказала она себе. Что-то хорошее, я это знаю.

Глава 13

— Отвратительно, что приходится ему врать… Мне это совсем не нравится! — Спенс отнес наполовину полные чашки с остывшим кофе на камбуз. Сальников только что ушел по своим делам.

— Иначе не получается. Мы много раз это обсуждали. Зачем снова начинать?

— Прости, Аджани. — Спенс взглянул на обычно невозмутимое лицо своего друга. Теперь он увидел темные круги усталости под черными глазами и морщинки в углах рта, свидетельствовавшие о беспокойстве. — Мне жаль, что пришлось впутать тебя во все это. Я не имел права…

— Я дал тебе такое право, когда назвал тебя своим другом. Никогда не сомневайся в этом, Спенс. Никогда. Понимаешь? — Аджани понизил голос, они вообще всю обратную дорогу разговаривали вполголоса. — Знаю я все твои сомнения, только ты уж мне поверь: ты не смог бы хранить долго такую тайну. Для одного человека она слишком велика.

— Ты думаешь, Пакер удовлетворился моим объяснением? Вид у него был довольно скептический.

— Предоставь Пакера мне. Я давно его знаю. Я еще поговорю с ним, а вот тебе не стоит. Держись своей истории — по крайней мере, пока мы не придумаем, что делать дальше. Пообещай мне, Уилл, что ты так и поступишь?

Спенс вздохнул и медленно кивнул.

— Обещаю. Постараюсь не сделать ничего опрометчивого, не совершить какую-нибудь глупость, не посоветовавшись с тобой. Просто я не думал, что это будет так сложно.

— Ага, ты думал, что вернулся с воскресного пикника? Твоя жизнь изменилась. Ты никогда не будешь прежним, Спенс. Ты видел то, чего не видел ни один мужчина, и теперь ты знаешь то, что может… изменить мир. Поэтому призываю тебя молчать.

Спенс смотрел перед собой, вспоминая долгие разговоры, которые они с Аджани вели на протяжении всего пятинедельного полета обратно в Готэм. Теперь, когда до стыковки осталось лишь несколько часов, они еще раз репетировали всю историю.

Спенс рассказал Пакеру о том, что поссорился с Аджани и хотел просто выйти наружу, чтобы остыть. Он не хотел никого видеть и совсем забыл, что снаружи песчаная буря. Он почти сразу потерял ориентацию и не смог найти дорогу назад. Спенс признался, что в последнее время у него бывали сильные приступы раздражения — вероятно, из-за переутомления, — и его задел какой-то пустяк. Аджани просто подвернулся под руку.

Пакер выслушал эту версию событий примерно с тем же недоверием, что и версию о чудесном спасении Спенса на поверхности весьма враждебной планеты — он подумал, взъерошил