Русско-турецкая война 1686–1700 годов - Андрей Геннадьевич Гуськов

Резидент также полагал, что Новобогородицк станет важным вспомогательным пунктом для атаки на Казы-Кермен и остальные днепровские крепости, значительно облегчив снабжение войск, которые могут быть туда направлены. Неплюев также поведал Глосковскому, что Новобогородицк облегчит слободским и малороссийским казакам атаки на Крым зимой, через посредство Запорожской Сечи[511]. Все эти рассуждения, несомненно, отражали военно-политическое видение московского правительства касательно роли новопостроенной крепости в укреплении российского влияния в регионе.

Осенью 1688 г. — в первые месяцы 1689 г. в Новобогородицке активно формировалась местная администрация. Уже вскоре после завершения строительства Г. И. Косагов рапортовал, что с 1 сентября должны приступить к исполнению обязанностей избранные на кружечный двор «питейной голова» и целовальник, однако они до сих пор не приведены к присяге из-за отсутствия чиновной книги. 24 сентября последовал указ послать в Новобогородицк чиновную книгу через почту, однако память о ее покупке датирована лишь 12 ноября[512]. 21 октября 1688 г. на службу в крепость был назначен подьячий Владимирского судного приказа Стенька Елизаров (вызвался вместо своего свойственника, подьячего Приказа Большой казны Алексея Бухарева) с окладом в 15 руб.[513] Где-то в тех же числах в новопостроенную крепость получил назначение подьячий Поместного приказа Роман Ряховский[514], а в ноябре воевода Рыльска князь А. Волконский по царскому указу отправил в Новобогородицк «для письма» подьячего местной приказной избы Леонтия Звягина[515]. 15 января 1689 г. в Малороссийский приказ из Аптекарского прислали наряженного на службу в Новобогородицк лекаря Ивана Венедихтова с учеником Алексашкой Ивановым и лекарствами на 120 руб.[516] Дьяком в южный форпост России был назначен Макар Полянский. Однако уже 27 ноября 1688 г. датирован отпуск царской грамоты в Новобогородицк об отзыве Полянского и направлении его в Чугуев, в формирующийся Низовой полк окольничего И. Ю. Леонтьева. Вместо него в Новобогородицк должен был направиться дьяк Марк Боженов. Это назначение, впрочем, не состоялось, потому что известно, что 27 февраля 1689 г. воевода Новобогородицка И. Ф. Волынский получил новую царскую грамоту о высылке к нему Боженова и направлении Полянского на этот раз в Чернигов, в распоряжение тамошнего воеводы князя Ф. Ф. Волконского. Однако к 1 марта Боженов в Новобогородицк не прибыл[517], и Полянский служил в крепости и дальше. Не исключено, что перед нами пример неудачных попыток Полянского освободиться от тягостной службы на юге при помощи московских друзей и покровителей, пресекавшихся официальными властями.

Осенью 1688 г. началось заселение посада Новобогородицка «охочими людьми». Царское правительство поощряло переселение туда казаков и вольных людей из городов Малой России, но запретило воеводам принимать выходцев из слободских полков — Ахтырского, Сумского, Харьковского, а также из «Орельских городов». В Москве, таким образом, не желали пополнения населения Новобогородицка за счет умаления казачьего населения слободских городов, несшего службу в составе Белгородского разрядного полка, но поощряли выход населения из-под гетманского правления, тем более что гетман никакой власти в Новобогородицке не имел. Все население посада подчинялось новобогородицкому воеводе, подобно тому как «в великоросийских слобоцких городех жители пребывают», хотя и получало ряд льгот: беспошлинное изготовление меда и пива, сословное самоуправление в рамках конституированной социальной группы — казачества (должны были выбрать «между себя полковника и иную старшину») или мещанства («тем велено выбрать себе войта и бурмистра и иных урядников»); бесплатное получение строевого леса и дров. Однако торговля, а также винокурение облагались указными пошлинами (с бочки вина полагалось платить по ефимку чехами или мелкой серебряной монетой); при этом в городе заводился и царский кабак, «так же как в Киеве и в иных малоросийских и великоросийских городех»[518]. В итоге социально-экономическая жизнь в Новобогородицке была организована царским правительством на основе модели, успешно опробованной ранее в слободских городах Белгородского полка, как это и предполагалось изначально.

Татарские набеги на Изюмскую черту лета — начала осени 1688 г.

В наказе Голицыну ко второму Крымскому походу отмечалось, что наступление московского войска в 1687 г. на Крым обусловило полную пассивность ханства в отношении русского пограничья в последующем году: «А хан крымской и юртов ево татарове и в то время и после того по нынешней по 197-й год потому ж нигде в тамошних местех не показались, толко в некоторых местех были загонные люди неболшие»[519]. Весной и в первой половине лета, как мы видели, ордынцы действительно оставили русские рубежи практически в покое. Ни расставленные Мазепой по Днепру полки, ни собранные войска А. И. Хитрово (в Хотмыжске), Б. П. Шереметева (в Золочеве), С. П. Неплюева (в Путивле) не пришлось задействовать для отражения нападений даже средних татарских «загонов». Насколько оценка, изложенная в наказе, оказалась верной для второй половины 1688 г.?

Крымские языки, взятые запорожцами в апреле 1688 г., сообщали, что Селим-Гирей «имеет всех беев и мурз съезд быть к нему в Бакшисарай для думы». Совет должен был решить, высылать ли в текущем году войско на венгерский театр военный действий или нет, как того неоднократно требовал новый султан. Решение было особенно ответственным, учитывая, что в Крыму опасались нового «приходу» русских войск[520]. Не исключено, что на указанном съезде обсуждались и возможные действия в отношении Москвы. Примерно в то же время киевский воевода И. В. Бутурлин сообщал Мазепе, что местные пасечники заметили в 25 верстах от Киева (урочище Кодачок) крупную татарскую орду (несколько тыс. человек). Мазепа немедленно велел провести разведку компании, стоявшей под Киевом, направив туда же дополнительно полк Г. Пашковского[521]. Слухи эти, судя по всему, не подтвердились, поскольку сведения о каких-то активных действиях крымцев в районе правого берега Днепра за 1688 г. отсутствуют. Возможно, этому отчасти способствовали мероприятия русского правительства по охране днепровских рубежей. 20 июля Мазепа сообщал коронному гетману С. Яблоновскому, что приказал киевскому полковнику расположиться под Васильковом с Киевским и с частью Стародубского полка и «перебивати (перекрывать. — Авт.) шляхи даже до Житных гор», Переяславскому полку стать у р. Роси — «перебивати шляхи за Лебедин», Миргородскому — «к Черному лесу и перебивати шляхи до реки Богу»[522]. С этой же целью по неодократным просьбам Мазепы в Переяславль был выслан полк С. П. Неплюева, сформированный из служилых людей Севского разряда (1,5 тыс. человек, включая 276 дворян и детей боярских сотенной службы, 280 рейтар, 268 севских казаков, 599 солдат; 4 двухфунтовые пищали, 200 ядер к ним). Ратные люди вышли из Севска 10 июля, в конце месяца прибыли в Переяславль, а уже в конце августа Неплюев получил указ о роспуске полка[523].

В одной из грамот на имя царей (от