От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен

Последний важный период начался в конце 1950-х и продолжался до 1980-х гг. Примерно к 1970 г. доступность калорий на душу населения в день увеличилась почти до 3400 и стабилизировалась на этом уровне. Начиная с 1960 г. динамика доступности калорий в СССР в целом аналогична европейской, где этот показатель вырос с 3088 в 1961–1963 гг. до 3452 в 1988–1990 гг. (ФАО. 1991. Т. 45, 238).

Экономическое развитие предполагает, что население начинает потреблять больше продуктов питания. Так, Фогель (1991, 45) подсчитал, что средний француз в 1785 г. потреблял 2290 калорий в день, а англичанин в 1790 г. — 2700 калорий в день. Во Франции XVIII в. потребляли примерно столько же калорий, сколько в современной Южной Азии и России начала XX в. (более высокий показатель Англии XVIII в. является результатом аграрной революции Нового времени, открывшей путь для первой промышленной революции). К концу XX в. потребление калорий в Западной Европе достигло 3400 в день, такой же уровень наблюдался и в СССР. В это развитие внесли значимый вклад усилия советского народа середины и конца 1930-х гг. Итак, если исходить из критерия доступности калорий, в конце 1930-х уровень жизни повысился.

Пересмотр оценок Бергсона

Безусловно, обеспечение населения продовольствием имеет большое значение. Однако люди также нуждаются в жилище, одежде и многих других товарах и услугах. Следовательно, делать какие-либо общие выводы об уровне жизни можно только в том случае, если оценить потребление в целом. Этот вопрос следует изучить более подробно, поскольку с момента выхода работы Бергсона в 1950-х гг. в распоряжении ученых оказалось много новой информации. Итоги проведенного мной анализа приведены на графике 7.2, где отображается динамика показателя потребления на душу населения за период 1928–1940 гг. В ходе первой пятилетки потребление упало, однако затем резко возросло, в конце 1930-х гг. на 22 % превысив показатель 1928 г. На этом графике также приведен перерасчет национального дохода СССР, по Хантеру и Ширмеру (1992). Хотя потребление не было ключевым объектом их анализа, а методы агрегирования отличаются от используемых в настоящей работе, авторы во многом опираются на те же данные по сельскохозяйственному и промышленному производству (не доступные Бергсону) и приходят к выводам, схожим с моими. Действительно, довольно сложно придерживаться пессимистической оценки Бергсона относительно объемов потребления в сталинский период в свете доступной сегодня информации.

График 7.2. Потребление на душу населения, 1928–1940 гг.

Источник: мои вычисления приведены в тексте, также см.: Аллен. 1998с.; Хантер и Ширмер (1992, 41) приводят свои оценки потребления среди городского и сельского населения. Настоящий график получен путем суммирования оценок потребления и деления их на численность населения.

Однако дело не только в фактах; хотя расчеты Бергсона были подлинно пионерскими, в них использованы два спорных метода, серьезно повлиявших на результат. Уже их пересмотр ставит под вопрос пессимистические выводы ученого, не говоря о введении в анализ новых данных.

В табл. 7.1 приводятся обобщенные данные основных расчетов уровня жизни 1928 и 1937 г. (контрольные годы), проведенных Бергсоном (ежегодных оценок он не дает). Представлены цены на товары и услуги в ценах 1937 г. Исходя из этого параметра можно говорить лишь о 3 % росте потребления на душу населения в 19281937 гг. Это не самый низкий показатель, по Бергсону (который составил минус 3 %), но достаточный для того, чтобы поддержать обычный пессимизм историков, изучающих СССР.

В отсутствии информации об объемах производства потребительских товаров Бергсон рассчитывал потребление путем корректировки расходов по отношению к ценовым колебаниям. Однако два спорных метода привели к тому, что рост потребления на душу населения оказался недооценен. Во-первых, это выбор индекса для измерения инфляции. Бергсон полагался на индексы цен, подготовленные для следующей работы Чапман (1963), которая подсчитала индексы Ласпейреса и Пааше с базовым 1937 г.[91] Первый отражает цены согласно структуре потребления 1937 г., второй — 1928 г. По Чампан, индекс цен Ласпейреса демонстрирует рост в 5,92 раза между 1928 и 1937 гг., тогда как индекс Пааше — в 8,69 раза[92]. Переведем объем розничных продаж 1928 г. (12,1 млрд руб.) в цены 1937 г. путем умножения на коэффициент. Используя индекс Пааше, получим, что объем рынка в 1928 г. составил 105 млрд руб. (8,69 × 12,1) в ценах 1937 г. Применив индекс Ласпейреса, имеем лишь 72 млрд руб. (5,92 * 12,1) в ценах 1937 г. Соответствующие результаты приведены в табл. 7.1: по первому индексу рост потребления на душу населения составил в 1928–1937 гг. лишь 3 %, в то время как по второму — целых 32 %. Бергсон взял на вооружение первый результат, поддерживающий пессимистический взгляд на советскую историю. Второй же результат согласуется с противоположной, определенно оптимистичной, точкой зрения.

Бергсон (1961, 88) осознавал последствия выбора того или иного индекса, поскольку он приводил расчеты в том числе и по индексу Ласпейреса. Тем не менее он полагал, что индекс Пааше был «логически соответствующим» (Бергсон. 1961, 47). Бергсон также пытался рассчитать инфляцию для контрольных шести лет между 1928 и 1955 г. посредством использования индекса на базе 1937 г. Использование индекса Ласпейреса означало бы экстраполяцию структуры расходов 1937 г. на все расчеты, в то время как индекс Пааше позволял корректировать данные по каждому году, что и послужило причиной отдать ему предпочтение.

Таблица 7.2. Расчет Бергсона — реальное потребление на душу населения (в ценах 1928 и 1937 г.)

Источник: все данные по расходам (см.: Бергсон. 1961, 48), за исключением 72 млрд руб. в графе «Приобретения домохозяйств на розничном рынке» на 1928 г., здесь см. текст. Индекс численности населения рассчитан по Бергсону (1961, 442). Примечание: графа «Услуги» включает бергсоновские категории коммунальных платежей, услуг, расходы на содержание армии. Реальное потребление на душу населения рассчитано как относительный рост в общем потреблении в 1928–1937 гг., поделенный на относительное увеличение численности населения (1,09).