От фермы к фабрике. Новая интерпретация советской промышленной революции - Роберт Аллен

Современная теория вычисления индексов предлагает более оптимальный метод. Отложив в сторону индексы Пааше и Ласпейреса, возьмем некоторое среднее значение, учитывающее оценки обоих годов (Дайверт. 1976; Аллен и Дайверт. 1981), например идеальный индекс Фишера (среднее геометрическое индексов Пааше и Ласпейреса). В случае сравнений данных различных лет поочередное применение идеального индекса Фишера позволяет решить логическую проблему, с которой столкнулся Бергсон, путем корректировки показателей в зависимости от изменения структуры потребления с течением времени. Данный метод также позволяет использовать больше данных при подсчете инфляции относительно последовательных дат, не ограничиваясь структурой расходов одного года, как произошло в рамках выбранного Бергсоном индекса Пааше (или как то сделал бы кто-то другой, отдав предпочтение индексу Ласпейреса). Здравый смысл и современная экономическая теория говорят о правильности применения таких индексов, как идеальный индекс Фишера. Наконец, так как индексы Пааше и Ласпейреса столь сильно различаются, не логичнее ли было использовать некое среднее их значение вместо того, чтобы полагаться на один из них, отбросив второй?

Результат применения этого метода на практике представлен в первых двух столбцах табл. 7.2, где инфляция рассчитана через идеальный индекс Фишера. В итоге в 1928–1937 гг. имеем рост потребления на душу населения на 17 %.

Таблица 7.2. Пересмотр расчетов Бергсона — реальное потребление на душу населения

Источник: табл. 7.1, кроме «Приобретений домохозяйств на розничном рынке», здесь см. текст.

Второй проблемный метод, лежащий в основе расчетов Бергсона, состоит в корректировке ценовых данных, произведенной Чапман для расчета инфляции. Она собрала информацию по московским ценам на товары в 1928, 1937 г. и в более поздний период. Если цены 1937 г. она считала репрезентативными для торговых операций по всему Советскому Союзу, то цены 1928 г. она применяла лишь в отношении городских государственных и кооперативных магазинов. Тем самым сначала она распространила цены 1928 г. в том числе и на торговлю в частных магазинах (что я не ставлю под сомнение)[93], а затем снова скорректировала их, чтобы отразить разницу между городом и деревней. Она полагала, что в сельской местности цены были ниже, и соответственно уменьшила индексы цен, чтобы получить значения для падающего потребления по СССР в целом. Однако единственным доказательством этой ценовой разницы является туманный отрывок из текста плана первой пятилетки о том, что «покупательная способность рубля в деревнях (была) на 35 % выше, чем в городах» (Хефдинг. 1954, 65). Чапман применила эту разницу к ценам товаров народного потребления в магазинах, полагая цену на эти товары в сельской местности равной 75 % (1: 1,35) от городской цены[94]. Поскольку, согласно ее расчетам, объем продаж на селе составлял 40 % от общего объема, она поделила индекс цен 1928 г. на 0,9 (0,6 × 1 + 0,4 × 0,75), получив значения ценовых индексов Пааше и Ласпейреса 0,115 и 0,168 соответственно. Именно эти показатели, как она полагала, характеризовали данные по розничным ценам по всему Советскому Союзу[95]. Их перевод на базу 1928 г. дает использованные ранее показатели инфляции: 5,95 = 1: 0,168; 8,69 = 1: 0,115.

С предложенной Чапман корректировкой весьма сложно согласиться. Как отмечал Хефдинг (1954, 65), не ясно, что имел в виду Госплан, сравнивая покупательную способность города и деревни. По его мнению, речь могла идти о сравнении всех видов потребления, в том числе натурального дохода колхозов, а не только покупок в магазинах. Действительно, во многих местах цены на сельскохозяйственные товары (как и на жилье) в сельской местности ниже, чем в городе (Вильямсон. 1988; Хэттон и Вильямсон. 1991, 400–401). Кроме того, нет причин верить заявлению Чапман, что промтовары на селе продавались дешевле. В реальности гораздо более вероятно обратное. Во всех магазинах страны спрос на промтовары превышал предложение, но в сельской местности дисбаланс был острее всего. Пользуясь этим в своих целях, мелкие торговцы скупали товары по фиксированным ценам в городских магазинах и перепродавали в деревнях. Учитывая затраты на транспортировку, можно с уверенностью предположить, что средняя цена промтоваров на селе была выше, чем в городе, а никак не ниже, как считает Чапман (Джонсон и Темин. 1993; Грегори. 1994, 97–98). Проще всего отбросить понижательную корректировку городских цен, сделанную Чапман, и распространить индексы Пааше и Ласпейреса для городского рынка (0,168 и 0,115, соответственно) на весь СССР. Следует, однако, помнить, что это самые низкие из оценок, поскольку они занижают цены на промтовары в сельской местности в 1928 г. Следовательно, применение значений 0,168 и 0,115 в качестве дефляторов для 1928 г. приводит к переоценке потребления 1928 г. и тем самым к недооценке роста реального потребления в 1928–1937 гг.

В последних двух столбцах табл. 7.2 представлены результаты вычислений, из которых исключена корректировка цен «село — город». Идеальный индекс Фишера в ценах 1928 г. относительно цен 1937 г. принимает значение 0,153, что дает рост цен в 6,54 раза за этот период, и вносит существенные коррективы в обычную «стагнационную» оценку уровня жизни в течение первых двух пятилеток, свидетельствуя о его значительном росте.

Новый индекс потребления

Незначительный рост потребления на душу населения получен путем суммирования объемов выпуска потребительских товаров и переработки других элементов расчетов для извлечения пользы из новой информации. В табл. 7.3 представлены полученные мной результаты для 1928 и 1937 г. Я не вносил изменений в расчеты Бергсона по услугам (включая муниципальные). Остальные составляющие потребления были рассчитаны следующим образом.

Таблица 7.3. Оценка объема потребления путем агрегирования показателей по потребительским товарам