Firefly. Машина иллюзий - Джеймс Лавгроув

Не разгибаясь, она разрядила второй ствол в Алоизия Фрая.

Отец Кейли упал на землю с зияющей дырой в животе.

Кейли закрыла лицо руками от ужаса.

– Ривер! Что… Почему…

– Послушай меня. – Ривер отбросила в сторону дымящееся ружье и подошла к Кейли. – Ты спишь. Все это – дурной сон. Твой отец уже умер, и ты это знаешь. Все, что произошло с тобой за последние недели, – это сон. Ты – Кейвиннет Ли Фрай, и в данный момент ты лежишь в машинном отделении «Серенити», а всем нам грозит страшная опасность. Корабль летит прямо на одну из лун Кентербери. Если ты не проснешься и не предотвратишь столкновение, то мы врежемся в нее и все погибнем. Кивни, если ты меня поняла.

Кейли онемела от шока и дышала коротко, прерывисто.

– Нет, нет, нет, – сказала она.

– Кейли, прошу тебя! Возможно, ты – наша единственная надежда.

– Ты… ты застрелила моего папу.

«А мой папа застрелил меня, – подумала Кейли. – Но что уж тут считаться?»

– Я же говорю, он – не твой отец, – сказала Ривер. – Его, как и Даля, пришлось вывести из игры, иначе бы они сделали все, чтобы меня убить.

– Нет. Только не папа. Он бы тебя и пальцем не тронул. Он… он был хорошим человеком.

– Да, – сказала Ривер. – Я с ним не знакома, но наверняка он хороший, раз воспитал такого хорошего человека, как ты. Я знаю, как ты по нему скучаешь. Ты хотела, чтобы он снова был жив, и сон исполнил твою мечту. Но, Кейли, все это лишь в твоем воображении. Оно стало для тебя ловушкой, и мне нужно – нам всем нужно – чтобы ты из нее освободилась.

Наполненные слезами глаза Кейли сфокусировались на Ривер.

– Ты… Ты настоящая?

– Да. Я Ривер. Ривер, которую ты знаешь. Ривер, с которой ты дружишь.

– Если это правда, тогда что ты тут делаешь?

– Я пришла тебя спасать.

Лицо Кейли посуровело.

– А почему ты не ведешь себя, как Ривер? Ты даже не разговариваешь, как она. Твои глаза… они не выглядят потерянными. У тебя острый взгляд. Если я действительно создала папу в своем сне, как ты говоришь, то, может, я и тебя придумала такой, какой хочу тебя видеть.

– Об этом поговорим в другой раз. А сейчас мне очень нужно, чтобы ты проснулась. Ты не в Танкертоне, а в машинном отделении «Серенити». Я хочу, чтобы ты нащупала под собой настил палубы и услышала гул двигателя. Когда проснешься, подкрути его так, чтобы корабль не врезался в Луну Минор. Если кто и может это сделать, так это ты.

– Нет, нет! Здесь мой отец, я не могу его бросить.

– Ты уже его бросила. Ты рассказывала, как похоронила его на кладбище, рядом с церковью, в которой волонтерит твоя мать. Ты рассказывала о службе, которую провел пастырь Дрисколл, о том, как весь день шел дождь. А когда гроб опустили в могилу, тучи рассеялись и появилась радуга, и ты решила, что это знак того, что все будет хорошо. Помнишь?

Кейли нахмурилась.

– Я… это помню.

– Если ты это помнишь, значит, тот, кто лежит вон там, – не твой отец. А как же иначе?

Кейли посмотрела на окровавленный труп отца.

– Но он…

– Да и зачем мне его убивать? Это же бред – разве что у меня была веская причина так поступить. А причина состоит в том, что он не существует и никогда не существовал.

– В этом… нет никакого смысла.

– Кейли, ты сама знаешь, что это не так, но я не могу ждать, пока ты сама во всем разберешься. Такую роскошь мы себе позволить не можем. Прости за то, что мне сейчас придется сделать.

– Что ты…

Ривер дала Кейли пощечину, вложив в удар всю свою силу.

– Ой! – вскрикнула Кейли, прижимая ладонь к щеке.

– Проснись, Кейли. Ты должна проснуться.

Кейли посмотрела на Ривер. У нее был взгляд человека, которого обидели, предали.

Ривер собрала волю в кулак и снова ее ударила. Это было нелегко, ведь Кейли – ее подруга.

– Проснись, – повторила Ривер, ударив ее в третий раз. – Проснись и спаси «Серенити».

Проснись и спаси «Серенити».

Эти слова звучали в сознании Кейли, когда она пришла в себя и обнаружила, что лежит на полу машинного отделения.

Поначалу Кейли довольно смутно понимала, что они вообще означают. «Серенити» в беде. Это как-то связано с луной Кентербери. «Серенити» летит на нее.

Она видела Ривер – та стояла перед ней у дома Калеба Даля. Кейли никогда еще не видела ее такой – собранной и связно излагающей свои мысли.

Затем на Кейли нахлынули другие образы. Лежащий на земле мертвый отец, застреленный из его собственной двустволки. И это сделала Ривер.

На Кейли нахлынуло ужасное, выворачивающее наизнанку ощущение паники. Ей казалось, что все не так, что все неправильно. Кейли была в Танкертоне, а теперь здесь, на «Серенити». Но она же вернулась в Танкертон после того, как провела какое-то время на корабле. Как она могла снова оказаться здесь?

Паника усилилась, переходя в ужас. Может, она сошла с ума? Ее сердце бешено колотилось. Машинное отделение вдруг показалось ей слишком тесным, похожим на тюремную камеру. Обычно именно здесь она чувствовала себя в безопасности, здесь она была счастлива, здесь она все контролировала. А теперь стены надвигались на нее, и даже непрерывное гудение двигателя не успокаивало Кейли, как обычно, а скорее походило на рык дикого кровожадного зверя.

Кейли чувствовала себя обессиленной. Ей хотелось лишь одного – уснуть. Во сне она непременно спрячется от этого немыслимого реального мира.

Она закрыла глаза.

Проснись и спаси «Серенити».

Кейли резко пришла в себя. Проклятье! Ривер была такой настойчивой. Кейли должна что-то сделать, чтобы корабль не врезался в Луну Минор.

Почему я? Почему не Уош? Он же пилот, черт побери.

Кейли не понимала, почему из всех членов команды Ривер выбрала именно ее. Возможно, другие по какой-то причине вышли из строя. Этим можно объяснить, почему кораблю грозит столкновение с луной. Уош никогда бы такого не допустил, и Мэл тоже.

Кейли заставила себя подняться с пола. Ей удалось встать на четвереньки. Ее затошнило. Машинное отделение закружилось у нее перед глазами. Она ухватилась за окрашенный во все цвета радуги гамак, в котором дремала время от времени, подтянулась и перевела себя в вертикальное положение.

Приступы страха были похожи на удары ножом в живот.

У нее ничего не получится. Она едва держится на ногах.

«Ну же, Кейли, – сказала она себе. – Твой отец сгорел бы со стыда, если бы видел, как ты дрожишь и охаешь, словно старая кошелка. Будь сильной».