Сын синеглазой ведьмы - Георгий Смородинский

— Ты дура? Или у вас в порядке вещей вламываться в чужие дома? — переведя на неё взгляд, покачал головой я. — Ты предъявила обвинение или, может быть, показала бумаги? Нет, первое, что ты сделала — это кинула в меня свою мерзость, а бараны, что пришли с тобой, попытались меня схватить. Кстати, синяк тебе не идёт, но урок, думаю, усвоила правильно.

Девушка хотела что-то ответить, но в этот момент Аста ударила ладонью по столу и рявкнула:

— Молчать!

Затем посмотрела на меня и кивнула:

— Хорошо, пусть будет так, — заметно сдерживаясь, процедила она. — А теперь расскажите, граф, о своих отношениях с бесами.

— Ты о чем? — поморщился я. — Бесы-то тут каким боком?

— Арестованный Освальд Харди на допросе рассказал о том, что собирал частицы Элемента Хаоса, для того чтобы вернуться в Кенай, — откинувшись на спинку стула, холодно произнесла рыжая. — Вас он не выдал, но нашлись свидетели, которые указали на Акарем. Следствие полагает, что вы собирались отправиться в Кенай вместе. Вы потрошили на кладбище бесноватых, алхимик получал Элемент. В общую картину не укладывается только кулон с кристаллом Хаоса, который обнаружили у вас в момент задержания. Кусок такого размера в Эритее найти невозможно: он просто распадется через какое-то время, без должных условий хранения и, поэтому, следствие полагает, что украшение передал вам кто-то из бесов.

— А, ты об этом… — я скосил взгляд на такое близкое окно и, усевшись поудобнее, пояснил: — Начнем с того, что Освальд Харди добывал Хаос по моему приказу, так что если вы пытаетесь его в чем-то обвинить, то обвиняйте лучше меня, поскольку я являюсь его господином. Все ведь просто, не так ли? Ну и в Кенай я собирался отправиться без него, поскольку старик мне там совершенно не нужен. Что же до кулона… — я усмехнулся и покачал головой. — Кулон мне и правда достался от беса. Ночью третьего дня я убил бесовку на кладбище и забрал украшение с трупа.

— Вы можете вспомнить, как она выглядела? — уже спокойно произнесла дознаватель, однако по глазам было видно, что бесовка ее интересует едва ли не больше смерти ландкомтура Рэма.

— Да, конечно, — пожал плечами я. — Красивая, длинноногая. Ростом чуть пониже меня. Волосы темные, до плеч, на правой скуле небольшой шрам… или просто светлая полоса кожи. На ней была темная кожаная куртка, рубаха с высоким воротом и мужские штаны. На ногах — высокие сапоги…

— А что между вами произошло? Почему вы ее убили?

— Потому что она пришла, чтобы убить меня. По приказу какого-то Оракула… — я поморщился, вспоминая, затем посмотрел на рыжую и пояснил: — Джейна, дочь Ахерона — так звали эту бесовку, но какое тебе дело до твари, которая уже полдекады гниет в земле?

— А вы вообще знаете, граф, что убитому бесу принято отрубать голову? — вопросом на вопрос ответила Аста. — В противном случае тварь может подняться.

— Только не учи меня жить, — усмехнулся я и, скосив взгляд на окно, добавил: — Голова твари лежит отдельно от тела, и вы мне, кстати, должны за нее двести монет.

— Вы помните место, где закопали труп? — в голосе рыжей мелькнула нотка волнения. — Показать сможете? А я тогда похлопочу за вашего Освальда.

— Да без проблем, — кивнул я. — Только для этого нам нужно доехать до кладбища.

— Вот завтра и съездим, — Аста кивнула и отодвинула в сторону лежащий перед ней свиток. — У меня остался последний вопрос… — Она кивнула на девушку с синяком и, глядя мне в глаза, поинтересовалась: — Скажите, граф, почему вы ее не убили?

— Мой приемный отец просил не убивать женщин без надобности, — тяжело вздохнул я и опустил взгляд. — Конрад был хорошим человеком, так что пусть благодарит его.

— Ясно… — в очередной раз кивнула рыжая. — Тогда, граф, подпишите у секретаря документ, и завтра мы с вами прогуляемся до Акарема.

Я вздохнул и, ничего не говоря, поднялся со стула.

Наверное, можно было попробовать выпрыгнуть через окно, но на кладбище сбежать не в пример проще. Нужно только продумать план и дождаться правильного момента. Получится или нет — не важно, но живым я в камеру уже не вернусь.

⁂

Едва за убийцей захлопнулась дверь, Аста выдохнула и, стиснув зубы, с досадой посмотрела в окно. Такого мерзкого по своей сути допроса не случалось с ней никогда.

Агирский мятеж… В душе все восставало против того, что говорил этот урод, но здравый смысл подсказывал, что бастард по-своему прав. И даже если откинуть в сторону слова аббата Фариса, картина вырисовывается понятная. После мятежей в провинциях растут виселицы и горят на площадях костры, но в Агире ничего подобного не происходило. Орден проглотил оскорбление и оставил графство под протекторатом. Все это совсем не означает, что герцогский ублюдок вправе чинить самосуд, да ещё и таким отвратительным образом. Орден должен сам решать свои внутренние дела, но… Но как же все это мерзко и отвратительно! Когда из-за алчности и глупости некоторых уродов пятно ложится на всех. И что? Что по итогу? Графство на грани настоящего мятежа, вражда с Лигеей, натянутые отношения с герцогами, и все это в момент нависшей над миром угрозы… Неужели оно того стоило? Неужели стоило того сегодняшнее унижение?

Нет, своей цели она, конечно, добилась. Убийца признался, и у неё появился железный повод отвезти бастарда на кладбище.

Парня необходимо отпустить, даже независимо от желания аббата. Весь день после поездки с Зодом в Барн она думала на эту тему, и сегодня Рональд только подтвердил правильность принятого ею решения. Убить его — означает сыграть на руку Врагу. Непонятно, зачем он понадобился Хаосу и при чём здесь какой-то Оракул, но факт остаётся фактом. Бесы просто так ни за кем не охотятся.

Да, этот Рональд, безусловно, мерзавец, но в смерти Герда его вины нет. Бесовка сумела как-то ожить, и, скорее всего, это произошло благодаря кулону. Ещё в Барне Асте показалось странным, что у твари нет оружия, с которым бесы появляются в Эритее, но сейчас все встало на свои места. Она потеряла его в момент своей смерти, как это происходит с ними всегда.

Помимо всего прочего, у дознания появилась причина не требовать от трибунала казни алхимика. Бастард, вероятнее всего, лукавил, выгораживая старика, но признание подписал, и трибуналу этого будет достаточно.

Все так, и дознание в целом проведено успешно, но… Казалось бы, какое ей дело до слов убийцы, да только в голове, не переставая, стучала мысль: «А как бы поступила она сама?». Простила бы убийство отца или отрезала бы убийце голову? Наверное, нужно благодарить Отриса за то, что избавил от подобного выбора, поскольку для неё самой ответ очевиден…

— И что с ним будет? Казнят? — подойдя к ее столу, поинтересовалась Иша.

— Не знаю, — пожала плечами Аста. — Это решать столичному трибуналу. По завершении следствия племянник императора заберёт бастарда в Лоран.

— Это тот плешивый тип, что приехал сегодня с двумя десятками мордоворотов? — Иша забавно поморщилась, вероятно, вспоминая имя посланника, но не преуспела и махнула рукой.