Лазурные берега - Сара Ларк

— Деньги, — простонала девушка, когда Джеф стал заворачивать ее в одеяло. — Они зашиты… в… в матрасе… Возьми их с собой…

Джеф считал, что для этого у них слишком мало времени, однако Бонни из последних сил настаивала на том, чтобы он захватил с собой ее сэкономленные деньги. В конце концов Джеф сдался и взял с собой также собственный кошелек, в котором, однако, денег было гораздо меньше. Хоть он и планировал вскоре вернуться на «Морскую деву», Бонни была права — береженого Бог бережет. Кроме того, надо будет платить врачу — без сомнения, он выставит им счет, и не только за лечение, но и за молчание.

Джеф осторожно уложил Бонни в шлюпку, которую пираты стали спускать на воду. Ему не придется долго грести, чтобы доплыть до берега.

— Значит, договорились, — сказал Сигалл, когда Джеф в конце концов стал опускаться с борта корабля в шлюпку. — Мы уходим в Санто-Доминго и будем там ремонтировать корабль. Это может продлиться недели две. Если Бобби умрет… — капитан считал это весьма вероятным, но ему не хотелось так легко отказываться от своего первого канонира… — тогда ты проберешься к испанцам и сразу же присоединишься к нам, Цезарь. Если он выздоровеет, то вы вернетесь вдвоем. Мы станем здесь в бухте на якоре, прежде чем покинуть Эспаньолу, и будем вас ждать. Два, может быть, три дня… Когда мы избавимся от французского корабля, это будет не так рискованно. Заглядывай в это место, мы же не сможем бить для вас в корабельный колокол.

Джеф кивнул. Он был благодарен капитану. Это действительно был широкий жест, Джеф даже не ожидал столько сочувствия со стороны Сигалла. Ему, казалось, было очень тяжело расставаться с самым младшим членом своего экипажа, но и остальные мужчины махали руками вслед Джефу, причем то один, то другой тер глаза, чтобы его не выдали предательские слезы.

— Удачи вам! — крикнул им вслед Санчес, когда Джеф взмахнул веслами. — Она вам понадобится!

Глава 8

Деирдре очнулась от глубокого сна, лежа в объятиях Виктора, когда кто-то стал очень громко и настойчиво стучать в дверь их дома. В том, что кто-то из пациентов обращался за помощью к Виктору ночью, не было ничего необычного. Однако, как правило, посыльный или родственник пациента сначала заходил в квартиру слуг, Амали открывала лечебницу и просила людей подождать там. Затем она осторожно будила Виктора. Поскольку у него был чуткий сон, достаточно было слегка постучать в дверь. Деирдре тоже, как правило, на короткое время просыпалась, когда Виктор вставал и целовал ее на прощание. Затем она, довольная, переворачивалась на другой бок и продолжала спать. Однако этой ночью… Человек, нуждающийся в помощи, колотил в дверь с такой силой, словно хотел разбудить мертвого. Каким-то образом ему удалось добраться до главного дома, не потревожив слуг.

Виктор поспешно встал, быстро завернулся в шелковый халат и сбежал вниз по лестнице, чтобы самому открыть дверь. Деирдре тоже поднялась, накинула на себя пеньюар и пошла вслед за мужем вниз. Она хотела знать, кто так неистово пытается до них достучаться. Этот человек, очевидно, очень спешил. Возможно, речь шла о жизни и смерти.

В конце концов Виктор распахнул дверь и Деирдре увидела, что напротив ее мужа стоит огромный чернокожий человек, держащий на руках завернутую в одеяло фигурку. У посетителя был странный вид. Деирдре обескураженно смотрела на бриджи и на босые ноги незнакомца — на крепкие жилистые лодыжки и мускулистые икры. На мужчине была изрядно помятая рубашка с кружевами и открытый шелковый жакет. Деирдре никогда прежде не видела такой одежды ни на одном из рабов и тем более на свободном чернокожем. Для отпущенного на свободу слуги одежда была слишком дорогой, а форма слуг в богатых домах хотя и была тщательно сшита, однако не имела такого модного кроя и не была такой щегольской, как жакет этого человека. Одежда тесно облегала его грудь, очерчивая огромные мышцы.

Виктор поднял газовую лампу, которую поспешно зажег еще в коридоре, и осветил лицо посетителя. Чернокожий мужчина тяжело дышал. Казалось, он хотел что-то сказать, однако запыхался после быстрой ходьбы или бега, или, может быть, для него было неожиданностью то, что ему так быстро открыли. В любом случае он не мог произнести ни слова. Деирдре взглянула на обрамленное курчавыми волосами лицо, которое было более благородным, чем лица многих африканцев. Его скулы и лоб были выше, чем у остальных, однако нос был большим и широким, как и височные кости. Волосы мужчины были намного длиннее, чем у большинства чернокожих. Деирдре заметила, что волосы незнакомца небрежно связаны в пучок на затылке. Этот мужчина определенно приехал сюда не на карете, а, скорее всего, прибежал. А может быть, он пришел сюда не из Кап-Франсе, а прямо с побережья? Это объясняло, почему он миновал жилище рабов. Жилье чернокожих находилось между домом и улицей. Если заходить со стороны леса, их квартиры оставались в стороне.

Виктор, казалось, был далек от всех этих размышлений. Он озабоченно смотрел на сверток, который мужчина держал на руках.

— Чем я могу тебе помочь? — коротко спросил врач. — Или… ему?

Мужчина наконец перевел дух.

— У меня ничего не болит… э… сэр… доктор, — с трудом произнес он, к удивлению Виктора и Деирдре, на английском языке. — Но он… она… ранена…

Чернокожий мужчина, казалось, собирался передать врачу его пациента прямо здесь.

Виктор раздумывал недолго. Он открыл дверь и указал на коридор, отделявший жилые помещения от лечебных.

— Тогда занеси его… или ее… в дом. Вон туда, через эту дверь. Там находится мой врачебный кабинет.

Виктор тоже перешел на английский язык. Чернокожий мужчина, казалось, не удивился этому. Или же он привык к частым переходам с одного языка на другой? Это подтвердило предположение Деирдре, что перед ней моряк, который очень много путешествует.

Деирдре вообще-то могла бы уйти к себе, однако она, как загипнотизированная, последовала за своим мужем и высоким негром. Незнакомец, казалось, испытал облегчение, когда уложил свой груз на больничный топчан. При этом он так легко нес пациента на руках, что было очевидно: он рад переложить ответственность на Виктора. Врач не стал тратить время на то, чтобы зажечь еще одну лампу. Он оглянулся и, увидев жену, быстро сунул ей в руки газовую лампу:

— Деирдре, пожалуйста, подержи… Я должен осмотреть…

Деирдре взяла лампу, и при этом ей показалось, что она чувствует взгляд чернокожего на своем теле. До этого мужчина, казалось, вообще не замечал ее, однако сейчас уставился, как на привидение. Деирдре поплотнее запахнула пеньюар — она чувствовала себя почти голой, когда незнакомец бросил взгляд на ее распущенные волосы, нежное лицо и тонкую шею. Несмотря на беспокойство о товарище, она распознала в быстром взгляде больших глаз незнакомца восхищение. Или это была похоть? Нет, в его взгляде не было ничего лукавого или примитивного. Он смотрел на нее просто, словно… словно… словно она была ответом на его молитвы.

Деирдре схватилась за лоб. С чего ей взбрело это в голову? Она, наверное, сошла с ума… Молодая женщина заставила себя отвлечься от странного визитера и стала помогать своему мужу, который осторожно освободил из одеяла фигуру, лежавшую на кушетке. Перед ними оказался худощавый подросток, такой же черный, как и мужчина, который принес его сюда, только одетый намного проще. Мальчик, скорее всего, был либо корабельным юнгой, либо посыльным из порта — они тоже одевались в клетчатые рубашки и широкие полотняные штаны длиной до середины голени. Однако одежда этого мальчика с правой стороны была пропитана кровью. Но мальчик ли это?