Наука логики. Том 2 - Георг Гегель

Цель смыкает себя через некоторое средство с объективностью, а в этой последней – с самой собой. Средство есть средний термин умозаключения. Цель нуждается для своего выполнения в некотором средстве, так как она конечна; нуждается в некотором средстве, т. е. в некотором среднем термине, который вместе с тем имеет вид некоторого внешнего наличного бытия, безразличного к самой цели и к ее выполнению. Абсолютное понятие имеет опосредствование внутри самого себя таким образом, что первое полагание этого понятия не есть такое пред-полагание, в объекте которого основным определением была бы безразличная внешность; напротив того, мир как творение имеет лишь форму такой внешности, основное же определение его состоит скорее в его отрицательности и положенности. Конечность цели состоит согласно этому в том, что ее процесс определения вообще внешен самому себе и, стало быть, ее первое определение, как мы видели, распадается на некоторое полагание и некоторое пред-полагание; поэтому отрицание этого процесса определения также лишь с одной стороны есть уже рефлексия в себя, с другой же стороны, она есть, наоборот, лишь первое отрицание; или, иначе говоря, рефлексия в себя сама также внешня себе и есть рефлексия во-вне.

Средство есть поэтому формальный средний термин некоторого формального умозаключения; оно есть нечто внешнее по отношению к первому крайнему термину, к субъективной цели, равно как поэтому оно есть нечто внешнее и по отношению к другому крайнему термину, к объективной цели, – подобно тому как особенность в формальном умозаключении есть какой-нибудь безразличный medius terminus, место которого могут занять также и другие средние термины. Далее, подобно тому как особенность есть средний термин только в силу того, что она по отношению к одному крайнему термину есть определенность, по отношению же к другому крайнему термину есть всеобщее и, следовательно, обладает своим опосредствующим определением лишь релятивно, через другие определения, так и средство есть опосредствующий средний термин только потому, что, во-первых, оно есть некоторый непосредственный объект, и, что, во-вторых, оно есть средство через внешнее ему соотношение с крайним термином цели, каковое соотношение есть для средства такая форма, к которой оно безразлично.

Поэтому понятие и объективность связаны в средстве лишь внешним образом; средство постольку есть исключительно только механический объект. Соотношение объекта с целью есть посылка или, иначе говоря, то непосредственное соотношение, которое, как было указано, в отношении цели есть рефлексия в себя само; средство есть присущий цели предикат; его объективность подведена под определение цели, которое в силу своей конкретности есть всеобщность. Через это имеющееся в средстве определение цели оно вместе с тем есть подчиняющее по отношению к другому крайнему термину, к сперва еще неопределенной объективности. Наоборот, средство, как непосредственная объективность, обладает по отношению к субъективной цели всеобщностью наличного бытия, которого еще лишена субъективная единичность цели. Таким образом, цель, будучи ближайшим образом лишь внешней определенностью в средстве, сама выступает как отрицательное единство вне средства, равно как и средство есть механический объект, содержащий в себе цель лишь как некоторую определенность, а не как простую конкретность тотальности. Но как смыкающее начало средний термин должен сам быть тотальностью цели. Выше обнаружилось, что в средстве определение цели есть вместе с тем рефлексия в себя само; постольку это определение есть формальное соотношение с собой, так как определенность положена как реальное безразличие, как объективность средства. Но именно поэтому эта, с одной стороны, чистая субъективность есть вместе с тем также и деятельность. В субъективной цели отрицательное соотношение с самой собой еще тождественно с определенностью как таковой, с содержанием и внешностью. Но в начинающемся объективировании цели, в становлении простого понятия иным указанные моменты распадаются, выступают отдельно или, скажем наоборот, в этом распадении и состоит само это становление иным или, иначе говоря, сама внешность.

Весь этот средний термин, стало быть, сам есть целое умозаключение, в котором абстрактная деятельность и внешнее средство составляют крайние термины, а их средний термин образует собой та определенность объекта через цель, в силу которой он есть средство. Но, далее, всеобщность есть соотношение целевой деятельности и средства. Средство есть объект, который в себе есть тотальность понятия; оно не имеет силы сопротивляться цели, как оно ближайшим образом сопротивляется какому-либо другому непосредственному объекту. Таким образом, средство всецело проницаемо для цели (которая есть положенное понятие) и восприимчиво к этому сообщению, так как в себе оно тождественно с целью. Но теперь оно также и положено как то, что проницаемо для понятия, ибо в центральности оно есть нечто стремящееся к отрицательному единству; равным образом и в химизме оно – и как нечто нейтральное, и как нечто небезразличное – стало чем-то несамостоятельным. Его несамостоятельность именно и состоит в том, что оно лишь в себе есть тотальность понятия; последнее же есть для-себя-бытие. Объект поэтому характеризуется тем, что он бессилен перед целью и должен ей служить; она есть его субъективность или душа, которая в нем имеет свою внешнюю сторону.

Объект, таким образом, непосредственно подчиненный цели, не есть один из крайних терминов умозаключения, а это соотношение составляет одну из посылок последнего. Но средство имеет также и такую сторону, с которой оно еще обладает самостоятельностью по отношению к цели. Связанная с последней в средстве объективность – ввиду того что она связана с целью лишь непосредственно – еще внешня последней, и поэтому предпосылка все еще имеется налицо. Деятельность цели через средство все еще поэтому направлена против этой предпосылки, и цель и есть деятельность (а не только влечение и стремление) именно постольку, поскольку в средстве момент объективности положен в своей определенности как нечто внешнее, и простое единство понятия теперь содержит ее в себе как таковую.

1. В своем соотношении со средством цель уже рефлектирована в себя; но ее объективное возвращение в себя еще не положено. Деятельность цели через применяемое ею средство еще направлена против объективности как первоначальной предпосылки, и заключается она именно в том, чтобы быть безразличной к определенности. Если бы деятельность состояла опять-таки лишь в том, чтобы определять непосредственную объективность, то продукт был бы в свою очередь лишь некоторым средством, и так далее до бесконечности; в результате получилось бы только некоторое целесообразное средство, а не объективность самой цели. Поэтому деятельная в своем средстве цель должна определять непосредственный объект не как нечто внешнее; этот объект, стало быть, должен через самого себя слиться в единство понятия, или, иначе говоря, вышеуказанная внешняя деятельность цели через свое средство должна определить себя как опосредствование и снять самое себя.

Соотношение деятельности цели с внешним объектом через средство есть ближайшим образом вторая посылка умозаключения – некоторое непосредственное соотношение среднего термина с другим крайним термином. Это соотношение непосредственно потому, что средний термин содержит в себе некоторый внешний объект, а другой крайний термин есть точно такой же объект. Средство действенно и могущественно по отношению к последнему, потому что его объект связан с самоопределяющей деятельностью, между тем как для этого объекта та непосредственная определенность, которой он обладает, есть некоторая безразличная определенность. В рассматриваемом нами соотношении процесс изменения этой определенности есть не что иное, как механический или химический процесс; в этой объективной внешности изменений выступают предшествующие отношения, но подчиненные господству цели. Но эти процессы, как оказалось при их рассмотрении, сами собой возвращаются в цель. Следовательно, если на первый взгляд соотношение средства с подлежащим обработке внешним объектом есть непосредственное соотношение, то оно уже ранее явило себя как некоторое умозаключение, причем цель оказалась их истинным средним термином и единством. Таким образом, так как средство есть объект, стоящий на стороне цели и содержащий внутри себя ее деятельность, то имеющий здесь место механизм есть вместе с тем возвращение объективности в самое себя, в понятие, которое, однако, уже пред-положено как цель; отрицательная позиция целесообразной деятельности по отношению к объекту есть постольку не нечто внешнее, а изменение и переход объективности в ней же самой в цель.