Франсиско Франко и его время - Светлана Пожарская

У Долины создалось впечатление, что пленные «голубой дивизии» живут мирно, они создали, как это только возможно в условиях лагеря, возвышенную атмосферу испанизма, в которой патриотизм преодолевает все различия и все политические споры[360]. К сожалению, Долина не сообщил иных деталей, кроме почерпнутых из книги Кампесино. Что же касается численности военнопленных «голубой дивизии», некоторые сведения можно почерпнуть из документов Главного управления по делам военнопленных и интернированных, включенных в сборник «Военнопленные в СССР 1939–1956. Документы и материалы».

На 1 января 1949 г. в системе ГУПВИ МВД СССР содержались 542 576 военнопленных из бывших европейских армий, из них — 430 640 немцев, 111 936 — граждан европейских государств[361].

5 марта 1950 г. министр иностранных дел СССР А. Я. Вышинский и министр внутренних дел С. Н. Круг-лов представили Сталину проекты постановлений Совмина СССР и сообщений ТАСС об окончании репатриации военнопленных. Репатриация не касалась осужденных военнопленных. Но, согласно документам Российского Государственного военного архива (РГВА), по состоянию на 1 марта 1952 г. из общего числа 18 703 военнопленных и 2237 интернированных, 1236 военнопленных и 636 интернированных не были осуждены. Из них 445 человек были гражданами Югославии, Испании, Финляндии. Что же касается военнопленных Испании, то их было, согласно документам, — 305; из них осужденных — 46, 5 офицеров, остальные — солдаты и сержанты. Интернированных (все не осужденные) — 34[362].

Смерть Сталина и падение Берии не изменили отношения Франко к Советскому Союзу. «Коммунизм никогда не изменит цели, но лишь свою тактику», — заявил Франко в 1955 г. Он остался верен своей точке зрения и после того, как в его руки попал экстраординарный номер «Mundo obrero» от 30 июня 1956 г., изданный в Париже, где было опубликовано решение ЦК КПСС и комментарии испанской компартии в связи с разоблачениями «культа личности»[363]. Но в то же время большая «открытость» СССР к внешнему миру во времена, названные И. Эренбургом «оттепелью», создавала и более благоприятные условия для установления и поддержания торговых отношений — прямых с Польшей и непрямых с Россией (и не только торговых). Благодаря этим контактам, хотя и тщательно скрываемым, а также усилиям международного Красного Креста и была достигнута договоренность о возвращении 286 пленных «голубой дивизии», прибывших на корабле «Семирамида» в Барселону 2 апреля 1954 г.[364]

«Репатриация продолжалась и после 1954 г., но сведений об этом крайне мало; многие документы еще не прошли процедуры рассекречивания», — отмечает российский исследователь А. В. Елпатьевский. Он ссылается на справку ГУПВИ СССР от 24 января 1949 г., согласно которой было пленено всего 464 человека, из этого состава убыло 160 человек, в том числе репатриировано 78 человек, передано на учет интернированных — 1 человек, убыло в тюрьмы — 13 человек, сбежал — 1 человек (В. Гонсалес — «Кампесино». — С. П.), умерло — 67 человек, состоят на учете на 1 января 1949 г. — 304 человека.

В доказательство, что не все бывшие военнопленные вернулись на корабле «Семирамида», Елпатьевский ссылается на заявление на имя министра иностранных дел В. М. Молотова от испанского гражданина Каверо Антонио, амнистированного Указом Президиума Верховного Совета СССР 7 октября 1955 г. (подлежали освобождению трое испанцев. — С. П.), но до сих пор находящегося в пункте репатриации. Мануэль Гомес Санотеро только в январе 1957 г. получил возможность вернуться в Испанию на теплоходе «Крым»[365]. Но это все же были единицы: в 1954 г. Франко полагал, что вопрос о возвращении испанских военнопленных практически был разрешен.

Интересовался Франко и процессами, происходившими в Советском Союзе. Он был убежден, что «марксизм случаен» и надеялся на «реализм русских». Готов был признать, что «Россия хочет мира», что «она далеко ушла вперед, что ею уже нельзя управлять, как в эпоху царизма или годы, предшествующие Второй мировой войне», что «власти Хрущева оказывается сопротивление, как раньше оно оказывалось Сталину, Берия и Ленину»[366]. Судя по переписке с Карреро Бланко в 1946 г., Франко весьма положительно относился к попыткам наладить контакты с СССР, предпринимаемым Испанией. Но, как замечает Луис Суарес Фернандес в книге «Франко и СССР», «все контакты между правительством Франко, по крайней мере до 1960 г., надо было реализовать в столь же секретной форме, избегая оставлять письменные документы; мы можем составить представление об этом только на основании свидетельств фрагментарных и косвенных»[367]. Он ссылается на статью в журнале «Europe — Amerique» от 2 января 1947 г., выходившего в Брюсселе, в которой утверждалось, что «СССР ведет двойную игру в отношениях с Испанией: с одной стороны, подвергает большим нападкам испанский режим, в то время как, с другой стороны, намерен установить контакты с режимом Франко, во имя сохранения его у власти». Причина — заинтересованность СССР в сохранении нейтралитета Испании, в ее отказе от участия в блоках и союзах со странами Запада[368].

Косвенным свидетельством того, что между Испанией Франко и СССР существовали контакты даже в годы жесткой изоляции, Суарес Фернандес рассматривает и корреспонденцию из Цюриха Мануэля Пенельи де Сильвы, некоторые фрагменты которой были опубликованы в «Arriba» 1 февраля 1947 г. Основной тезис де Сильвы: «Лучшая профилактика против заразы коммунизма — вступить в торговые отношения с Россией». И называет тех, кто был, по его сведениям, посредником по переговорам — военный советник в Румынии капитан Шеррер, который мог установить контакт с Деканозовым, заместителем Молотова. Сам Фернандес ссылается на документы министерства иностранных дел Испании, согласно которым 10 февраля 1947 г. в Женеве состоялась встреча между капитаном Шеррером и дипломатом, состоявшим на службе в посольстве в Париже, — господином Терраса.

Следуя полученным инструкциям, Терраса дал понять, что торговые отношения не могут быть установлены без того, чтобы стороны не обменялись жестами, носившими политический характер. «Испания заинтересована в возвращении тех испанцев, которые задерживаются «против их воли в СССР»». Шеррер перечислил шаги, на которые Советский Союз мог бы пойти: прекратить атаки в ООН, умиротворить партизан внутри Испании, вернуть пленных «голубой дивизии» и, кроме того, улучшить дипломатические позиции перед «англосаксонским миром». Терраса добавил, что жестом доброй воли могло бы стать освобождение офицеров и сержантов «голубой дивизии». Но это предложение было затем отвергнуто Франко: в освобождении пленных нельзя следовать иерархическому преимуществу.