Беспечные ездоки, бешеные быки - Питер Бискинд

В Доминиканской республике Бладорн владел обширными плантациями сахарного тростника и тучными стадами крупного рогатого скота, где правил как заправский средневековый господин. Собственная взлётно-посадочная полоса охранялась его личной вооружённой охраной, а авиакомпания «Гольфстрим» всегда была наготове принять или отправить самолёт. Вместе с «Саус Пуэрто-Рико шугар» компания «Галф + Уэстерн» приобрела и курорт «Каса де Кампо». В течение последующего десятилетия Барри Диллер, будущий руководитель «Парамаунт», всё время подталкивал Бладорна к развитию этого местечка и тот, наконец, выстроил на земле курорта великолепный студийный гостевой комплекс — «Каса де Парамаунт». В момент приезда гостей горничные, садовники и охрана, все в белом, выстраивались вдоль круговой магистрали для приветствия. Вот как рассказывает о своём посещении курорта Дон Симпсон, который в конце 70-х станет руководителем отдела производства компании: «Обслуживали Чарли чернокожие слуги в белоснежной униформе с золотыми галунами. Нетрудно было заметить, что они мечтают лишь о том, как бы поскорее перерезать ему глотку. Я попытался, было, подружиться с ними, мол: «Я сам по себе, я — не с ним. Когда час революции пробьёт, пощадите, я бедняк».

Нейтрально воспринимать шефа «Галф + Уэстерн» было невозможно. Посему и диапазон отношений к нему простирался от благоговейного почитания до страха и отвращения. В глаза Эванс разве что не молился на своего начальника, а в разговорах с Бартом называл «головорезом, отвратительным негодяем и совершенно законченным типом». Дополняет портрет Дон Симпсон: «Кроме презрения этот подлый и злобный человек вряд ли мог вызывать иное чувство. К тому же он явно задержался на этом свете. Бладорн всегда ходил с острой тростью и если человек не был способен постоять за себя и послать его куда подальше, он мог забить беднягу до смерти. Дисбаланс в его поведении был явно связан с психическими отклонениями. Нарушить закон для него — пара пустяков, одно слово — преступник, иначе и не скажешь». Однако пока Бладорн был жив, Симпсон держал свои чувства при себе и являл собой в его присутствии пример глубокого уважения. Да и вообще, в тс времена субординация в компании была в чести и никто обычно не высовывался. В течение 70-х Комиссия но ценным бумагам и биржевым операциям проводила в отношении Бладорна расследование, проверяя информацию о его причастности к реализации «серых» схем. Кроме того, он поддерживал тесные отношения с Коршаком, истинным, а не кинематографическим «крёстным отцом» Голливуда.

Отдел дистрибуции при Бладорне возглавлял Фрэнк Йабланс Прославился он тем, что умел выжимать прибыль даже из самой безнадёжной продукции, если же было с чем поработать, он творил настоящие чудеса. Например, «История любви» своим прокатным успехом во многом обязана его афористичной ключевой фразе в рекламе: «Любовь — это когда пет нужды извиняться».

Йабланс был сыном таксиста-иммигранта из Бруклина, который продолжал крутить баранку, когда Фрэнк начал своё восхождение по служебной лестнице на студии «Парамаунт». Он любил повторять, что окончил «Бруклинскую уличную Школу экономики». Он был невысок ростом и коренаст, как настоящее дитя улицы, знал, как и когда уносить ноги, а отнюдь не доброе чувство юмора пускал в ход вместо дубинки. Самолюбие у Фрэнка было огромным. По замечанию Фридкина, который познакомится с ним несколько позже, «у Фрэнка «комплекс Наполеона» был несоизмеримо больше, нежели у любого другого человека его роста». А вот мнение Ала Рудди: «Это был задира, непроходимый тупица, пошлый до сентиментальщины. Орал так, что, казалось, уже только криком дух вышибал из оппонента. Его кредо можно сформулировать так: «Да, детка, я могу всё — писать, ставить, продюсировать. Я знаю больше, чем любой за всю историю Голливуда». Послушать его, так вокруг было одно дерьмо и только он — чистый и пушистый».

Чтобы стать хоть чуточку выше ростом, Йабланс устроил в своем офисе в здании «Галф + Уэстерн» на площади Колумба что-то вроде подиума. Он обозревал подчинённых, сидя за столом, который был водружён на 20-ти сантиметровую платформу. Фрэнк не считал предосудительным, проходя мимо сотрудницы, отпустить комплимент вроде: «Сегодня твоя грудь особенно хороша». Но за прямоту и решительность его любили. Всегда было понятно, на чьей он стороне. Дело он поставил как семейный бизнес: для всех был Фрэнком, знал по имени каждого сотрудника, был доступен в общении и открыт для любого интересного предложения.

Вполне понятно, что за созданной им самим маской, Йабланс скрывал совсем другого человека, человека, который ненавидел свою внешность. Вспоминает Барт: «Как-то в Лондоне мы собирались на обед. Я застал Фрэнка в номере в тот момент, когда он заканчивал одеваться и осматривал себя в зеркале. Он сказал тогда: «Ты знаешь, я действительно настоящий урод. Обыкновенный невзрачный и толстый еврей». Понятно, почему Эванс приводил его в бешенство — был красив, с неизменным роем девиц».

Бладорну Йабланс симпатизировал. Оба были замешаны из одного теста, оба для достижения поставленной цели были готовы идти до конца. В основе стиля руководства у них были общие составляющие — страх и тестостерон. Нападая, они не знали сдерживающих барьеров, только — вперёд. Йабланс не находил ничего предосудительного называя босса «нацистом». Вот как он характеризует своего начальника: «Чарли — тёмная личность, человек склада Макиавелли. Вы могли быть либо с ним, либо — против него, что автоматически означало схватку. Я предпочитал второе, потому что в противном случае это приводило к приступу бешенства. Но какую бы линию поведения вы ни избрали, результат был очевиден — вы всегда проигрывали». После одной довольно серьёзной, полной злобы и сарказма стычки, Бладорн послал Йаблансу в подарок упаковку зубного эликсира.

Ссорились в основном из-за денег. Рассказывает Йабланс «У меня и Эванса были с ним отношения типа папа — сыпок, то есть вполне патерналистские. Но Бладорн, как человек с менталитетом жителя Восточной Европы, обхаживал вас — оплачивал аренду жилья, покупал машины, и вес-всё прочее — только до тех пор, пока вы оставались под его полным контролем. Стоило попытаться освободиться, как он набрасывался на вас как шакал. Если бы мы с Эвансом сделали для Стива Росса столько, сколько для Чарли Бладорна, мы бы сегодня вдвоём тянули па миллиард долларов. Чарли был очень мелок. Я как-то заметил: «Чарли, я бы на твоём логотипе изобразил две ручные тележки крест-накрест, потому что место тебе — с лотка приторговывать, никак не больше».

Импульсивно, как и очень многое в своей жизни, Бладорн на должность начальника производства компании назначил Эванса, актёра-неудачника, который был признан профнепригодным. Он сыграл матадора в картине «И восходит солнце» и исполнил главную роль в ленте «Злодей пошёл на Запад». По мнению Говарда Коча-старшего, которого Эванс сменил в 1966 году, он получил это место исключительно благодаря дружескому расположению жены Бладорна, француженки Иветт, которая сказала мужу: «Он просто великолепен, а компании как раз не хватает яркого, по-настоящему сексуального мужчины-руководителя». Подругой версии, Эванс был назначен потому, что Бладорна не сильно волновало будущее студии, которая в статье доходов «Галф + Уэстерн» не превышала 5%. В любом случае, он был игроком и просто поставил на Эванса, ограничившись ремаркой: «Нынешний шеф «Парамаунт» — пердун, ему 90 лет, он ходит под себя и не слышит ни черта». Киносообщество восприняло назначение Эванса как шутку, неудачную даже по голливудским меркам. «Ну и насмешил, — замечает Блонер из «Би-Би-Эс». Я подумал тогда, что Эванс просто хорошо «имеет» Бладорна или что-нибудь в этом духе».