Фронтмен - Владимир Ераносян

Корсо наслаждался окружающим видом. Обзор с высоты птичьего полета умилял. Воображение выключается, когда сталкивается с совершенством. Но человек в том состоянии, в котором пребывал Корсо, не способен надолго остаться в плену восторга и умиления, ибо отыскивает в недрах собственного подсознания нечто более важное, чем сама жизнь…

Ми-8 шел с крейсерской скоростью над рекой Рио Чурун, вьющейся змеей среди джунглей. Он летел к радуге, выгнувшейся разноцветной подковой у падающей воды.

Лес оборвался. Перед взором предстали величественные скалы-тепуи, преграждающие путь в неизведанное… Эти магические барьеры, воздвигнутые по преданию самим сатаной, не преодолеть без хитрости. Корсо нашел брешь в неприступных скалах. Он устремился к лагуне, чтобы сделать свой последний маневр и вернуться к Адской горе. Там его «ласточка» развернется к водопаду, подлетит к нему и нырнет в арку радуги, которая и есть врата Света.

Пролетая над лагуной, пилот достал из кармана сиреневый мешочек. Он высыпал на ладонь горсть увесистых алмазов. Его доля… Он без сожаления бросил их вниз и вновь взялся за штурвал. Бортовые приборы зашкалило. Горючее находилось на исходе. Долететь бы до радуги…

— Мама, я видел, как вертолет пролетел под радугой и врезался в скалу! — кричал запыхавшийся мальчик, на всех парах примчавшийся с новостью в деревню.

Люди слышали взрыв. Бачо рассказал, что видел, маме и бабушке. Его повествование было по-детски сумбурным и чересчур эмоциональным:

— Вертолет сначала пролетел прямо над моим дворцом. Песочным дворцом. А потом пронесся сквозь радугу и вдребезги разбился о скалу. Все, кто там был, погибли, мама. После взрыва обломки упали вниз…

…Бесформенные куски обшивки фюзеляжа с грохотом упали в воду, к подножию Ауян Тепуя. Но останки пилота никто не найдет. Альберто Корсо реализовал свой хитроумный план, проникнув в параллельный мир сквозь неприступную стену… Он не взял в новую жизнь ничего, кроме чести. Он оказался по ту сторону света, не обремененный залоговыми обязательствами.

— Ложись спать, Бачо… — настоятельно потребовала Мерседес, когда история Бачо окончательно утомила, — И не думай о плохом.

Бачо покорился и скоро укрылся пледом в своей кровати, но когда мама пришла обнять его на ночь, он посмотрел на нее как-то по-взрослому загадочно, словно хотел сообщить что-то очень важное, но не знал с чего начать.

— Мама, я тоже сделал из древесной коры вертолет. Вот он. — Бачо показал свое незамысловатое изделие, достав его из-под подушки, и добавил, — Это военный вертолет. Я бомбил из него врагов. А вместо бомб я бросал в лужу камни… Иногда не очень большие — это когда я расстреливал их из пулеметов.

— Всех разбомбил и расстрелял? Вот и молодец. Поделом им. А теперь спать, завтра подробно расскажешь о своих подвигах…

— Один камушек попал прямо в каноэ… Прямо во флагманский каноэ с их боссом, — не унимался Бачо. — Только те камни, которыми швырялся я, не блестели так, как эти. Мне кажется, эти упали с неба, когда надо мной пролетал настоящий вертолет…

Бачо раскрыл свою ладонь. Мерседес увидела невероятно крупные стекляшки, очень напоминающие алмазы. Она видела такие, только гораздо меньшего размера, когда работала помощницей оценщика в ювелирном магазине.

— Мама… — почти шепотом произнес Бачо, — Обещай мне, что не будешь смеяться.

— Почему ты просишь?

— Просто в Каракасе мои бывшие друзья сказали, что мой папа был грабителем, и что его за это убили. Поэтому я с ними больше не дружу и совсем по ним не скучаю… Но здесь мне тоже не очень нравится. Даже бабушка мне не верит, что папа жив и скоро вернется. Мама, ведь это папа разбомбил всех врагов с моего вертолета. Не веришь?

— Верю, — ответила мама. — Спокойной ночи, сынок.

— Спокойной ночи, мама. Возьми, пожалуйста, эти камушки. Они такие красивые. Эх, если бы мы вернулись в Каракас, я наверняка смог бы обменять их на пару тюбиков с краской…

Джипы недаром увязли в розовом песке прямо на заброшенном пляже. Наемники хотели искупаться, а еще они ждали обещанного зрелища… Боевики с надеждой смотрели на генерала, уверенные, что сеньор пребывает в отличном расположении духа. Еще бы — операция прошла успешно. Цель уничтожена и потери минимальны. Двое убитых и ветхая посудина советского производства с гудящим как трактор хвостовым пропеллером. Если дон Кальдерон пожелает — ему из Штатов тут же доставят звено новехоньких «Апачей».

— Дон Диего, неужели вы и впрямь пойдете на поводу у своих головорезов и устроите это первобытное зрелище? — недоумевающее посмотрела на него мисс Браун.

— Только не стройте из себя гуманистку, — одобрительно кивнул колумбийцам генерал, и парни с радостью вывалили русских на песок, приступив огораживать территорию для санкционированного гладиаторского ристалища.

Ограждение оказалось зловещим — растяжки с гранатами по всему периметру. Русских поставили в противоположных углах. В центре круга положили автомат Калашникова. Один на двоих. «Ринг анонсером» и «рефери» в одном лице выступил единственный из боевиков, кто знал по-русски слово «Вперед!» Он показал жестами правила поединка. Сперва Шраму, затем Аслану. Правила были простые. Надо было добежать до автомата и выстрелить в соперника в упор. Оставшегося в живых обещали отпустить на все четыре стороны. Таков был приз.

Боевики устроились на капотах и крышах джипов, взяв русских на мушку, на всякий случай. Мисс Браун с доном Кальдероном не стали исключением, любопытство превратило их в зрителей.

— Вот и хорошо, — дон Диего поднес спичку к сигарете мисс Браун, и она с удовольствием затянулась, — Вам не идет маска филантропа. Можно подумать — это я придумал перебить мирных белорусов! А с вашим президентом соперничать в кровожадности смог бы только колумбийский Эскобар. Но его уже давно нет на белом свете.

— Делайте, как знаете. Потешьте низменные инстинкты своего отребья, — выпустила дым американка.

— Узнаю вас. Сначала вы толкаете на преступление и оправдываете любые беззакония, но как только дело сделано — вы вновь вспоминаете о своей демократии. Это отребье, между прочим, из бывших «парамилитарес». Тех самых, которых вы бросили на произвол судьбы, как только поняли, что они сделали всю грязную работу. А ведь они могли бы сделать еще много чего полезного, если бы им просто сказали «грасиас».

— Давайте лучше побыстрее покончим со всем этим! — мисс Браун открыла люк на крыше джипа и высунулась из него по грудь, — Мы все равно планировали покончить с русскими. Просто я думала, что это случится без театрализованных представлений. Без лишнего шума. Заурядная ликвидация заказчиком исполнителей и все…

«А сама вылезла поглазеть», — подумал генерал, отрезал гильотинкой кончик доминиканской сигары и поднес к ней спичку.

— К чему это притворство. Назовем вещи своими именами. Вы представляете империю. Подобную Риму. Патриции умели устраивать для себя зрелища, предаваться оргиям и наслаждаться смертью… себе подобных, — генерал вышел из машины, и ему вынесли шезлонг.