Город, который забыл, как дышать - Кеннет Дж. Харви

— Хуже?

— Теперь кругом сигналы. Миллионы сигналов. Они и сейчас проходят через твою голову. Хотя ночью их немножко меньше.

— А я ничего не чувствую.

— Ты просто не знаешь. Вода их разносит по телу. И ты заболеваешь. Становишься беспокойной, места себе не находишь, и сама не знаешь, отчего.

— Тебе они тоже вредят?

Джессика кивнула:

— Я ведь только сгусток энергии, мама. Я меняюсь от этих сигналов. — Она ненадолго замолчала, а потом продолжила со слезами в голосе: — Поэтому иногда ты меня даже не узнаешь.

— Узнаю, Джесси.

— Нет. Сигналы прошивают меня насквозь. А люди все говорят, говорят по телефону. Боже, сколько они говорят! А телевизор! А радио! Передачи, передачи, передачи… Такой шум! — Она зажала уши ладонями. — Я не могу быть твоей дочерью! — крикнула Джессика. — Здесь, внизу, никак не могу.

Клаудия снова повернулась к дому Критча.

— Не бывать нам одной семьей, — прошептала девочка, она поняла, о чем думает мать. — Ничего не выйдет. Надо тебе, наверное, умереть, мама.

Они погрузились в горестное молчание, наконец, Клаудия вздохнула:

— Да, наверное, надо.

— Уже скоро. Потому ты меня и видишь. Часть твоего тела уже умерла. Там пустота, ее надо чем-то наполнить. Я как раз в нее помещаюсь. Но, чтобы мы были вместе по-настоящему, ты должна умереть целиком.

— Я знаю, — простонала Клаудия. За окном в доме Критча горел свет. Там внутри целая семья. Когда-то этих людей разлучили, но теперь они снова вместе, и от этого стали еще сильней. Больше они темноту на порог не пустят.

Судя по одежде, женщина утонула лет шестьдесят назад. Короткая стрижка, вечернее платье из бархата и шифона и одна длинная перчатка. Вторая потерялась. Меховое боа промокло насквозь, свалялось и выглядело отвратительно. Женщина была босиком. В сгущающихся сумерках мертвое тело наводило ужас. Утопленница казалась героиней гангстерского фильма, которую убили и бросили на берегу в назидание другим.

Вокруг собрались полицейские и солдаты, они смотрели на тело и негромко переговаривались. Доктор Томпсон чувствовал себя как на выставке сюрреалистов. Может, это просто дурацкий сон? Вот что значит есть на ночь жареную свинину. Солнце медленно погружалось в океан. Стучали молотки. Забор становился все длиннее. Томпсон тихонько ущипнул свою руку. Больно. Нет, это явно не сон.

Вдалеке что-то застрекотало, словно включили газонокосилку. Рамси тут же начал бормотать в микрофон. Выслушал ответ, закрыл глаза и как-то сразу сник. Городок окружали скалистые холмы, поэтому казалось, что звук идет отовсюду. Шум нарастал, люди на пляже поворачивали головы и смотрели в сторону мыса. Над скалой показался большой оранжевый вертолет, скорее всего, он вылетел с новой военной базы в Прямборо.

На пляже и на дороге военные побросали свои дела и следили за вертолетом. Машина зависла над причалом, из нее по канату спустился военный в темно-синей форме и летном шлеме. Похоже, армейская шишка. Он сразу же начал раздавать указания направо и налево. Первым делом военный ткнул пальцем в сторону дороги и приказал перекрыть движение транспорта. Кто-то из полицейских чинов попытался спорить, но тщетно. Пришлось отправить регулировщицу выполнять приказ. Военный в шлеме посмотрел сначала на море, потом на тент. Томпсон, Чейз и Рамси молча наблюдали за этой сценой.

Из-за вертолетного грохота разговаривать было совершенно невозможно. Доктор удивленно приподнял брови, Чейз лишь пожал плечами.

Машины отогнали, и вертолет начал медленно садиться на дорогу. Во все стороны полетели пыль и мелкий гравий, края тента захлопали. Шасси коснулось асфальта.

Лопасти перестали вращаться. Стих и рев двигателя.

Доктор Томпсон вопросительно взглянул на Рамси.

— Это командор Френч, — сказал майор. — Морская пехота. Специалист по чрезвычайным ситуациям. — Он смотрел на командора с уважением и тревогой. — Раз вызвали Френча, значит дело плохо.

Все посмотрели на причал. Френч стягивал с головы шлем. Никто не заметил, как в центре бухты всплыл еще один утопленник. На лице водолазная маска, за спиной ржавые баллоны.

На причале было светло как днем. Два вертолета висели над водой и ощупывали черные волны прожекторами. Три небольших катера военно-морских сил патрулировали прибрежную зону, четвертый стоял на якоре у выхода из бухты. Вдруг один из катеров взлетел вверх тормашками и ударился палубой о воду. Какая-то сила подбросила его, словно мячик.

— Ты видел? — изумленно спросила Тари. Они с Дагом стояли рядышком у окна в комнате Джозефа. Отсюда причал хорошо просматривался.

— Наверное, кит, — сказал Даг. Над перевернутым катером завис вертолет, ветер от лопастей рвал пену с гребней волн. Из дверцы спустили трос и страховочные ремни. — Киты в бухту за мойвой приплыли, — объяснил Даг Тари. — Она всегда тут нерестится.

— Нерестится?

— Икру мечет.

— Давай завтра сходим посмотрим?

— А и верно. — Даг подмигнул. Вертолет снова спустился, зацепил тросом какой-то мешок и потащил в сторону рыбозавода у подножия утеса. Там на стоянке для машин оборудовали временную посадочную площадку.

Катера продолжали деловито сновать в лучах прожекторов, подбирая что-то с поверхности. Внезапно перевернулся еще один. Мокрый черный хвост выбросил его из воды.

— Что это? — вскрикнула Тари.

— Не знаю, — мрачно ответил Даг, хотя на самом деле начинал понимать, что происходит. Утопленники поднимаются со дна. Море возвращает мертвецов. Киты почему-то никого не подпускают к телам. Да еще и русалка… На лице Тари смешались удивление и восторг. Даг вдруг почувствовал, как дорога ему эта малышка. Вот чудеса! Знакомы-то всего пару часов, а вишь ты — родственные души. Старый да малый. До чего же с ней уютно и спокойно.

Тари подняла глаза и улыбнулась, словно догадалась, о чем он думает.

— Так интересно!

Из комнаты внизу раздались голоса взрослых, девочка прислушалась и перестала улыбаться.

— Не дрейфь. С твоей мамой все чики-поки, — сказал Даг. — У нее просто шишка на голове.

— Что значит чики-поки?

— Значит, будет как огурец. Как новенькая. Как… в общем, все будет хорошо.

— Я знаю.

— Подумаешь, шишка. Делов-то.

— У меня тоже была шишка. — Тари повернулась и подняла волосы на затылке. Даг увидел маленький лиловый синяк. — Теперь мы с мамой одинаковые. Только не трогай. Больно.

— Не буду. — У Дага защемило сердце. — Храни господь твою бедную макушку, — сказал он.

Какая все-таки славная девочка! Не то, что другие теперешние дети. Трусы и скандалисты, Даг таких навидался. Вечно они ноют, вечно стараются заграбастать все, что приглянулось, взрослых ни в грош не ставят. А Тари воспитанная и добрая. Даг еле сдержался, чтобы не обнять внучку. Вместо этого он повернулся к окну.