Шопоголик и Рождество - Софи Кинселла

В холле повисает гнетущая тишина. Я смотрю на Люка, потом перевожу взгляд на Джесс, которая как раз выходит в холл и тревожно оглядывается по сторонам.

– Твоя новая подруга, – отзывается мама, помолчав, и голос у нее такой странный, такой сдавленный, какого я раньше никогда не слышала. – Понятно. Значит, новая подруга. Что ж, Дженис… это здорово! Не терпится с ней познакомиться!

О боже! Напряжение прямо искрит в воздухе. Люк стоит со своим обычным невозмутимым видом. Джесс проводит пальцем поперек шеи. У мамы на лице по-прежнему широкая улыбка, но один бог знает, о чем она на самом деле думает.

Тут в дверь снова звонят, и все мы подпрыгиваем чуть ли не на метр в высоту.

– Что ж, – неестественно радостно выдаю я. – Пожалуй… пойду открою.

Открываю дверь и вижу на пороге худую женщину в бежевом пальто, шляпке и очках без оправы.

– Ой, здравствуйте, – робко пищит она. – Вы Бекки? Меня зовут Фло.

Ладно, знаю, что не стоит принимать это близко к сердцу. Но выбрать Фло? Вместо мамы?

Теперь я всей душой согласна с Джесс. Фло реально жуткая: вся трясется и глаза постоянно на мокром месте. Я провожаю маму и Дженис в гостиную, и навстречу им тут же бросается Минни, вопя:

– Зенис! Бабуля! У меня день лаждения! Смотлите, сколько подалков!

Мама и Дженис охают над котенком, и тут в комнату входит Сьюзи с подносом. Ну кто, кроме нее, может так красиво и аккуратно сервировать горячие напитки?

– Привет. – Она дружелюбно улыбается Фло. – Я Сьюзи, подруга Бекс. Вам чай или кофе? Чай в голубых чашках, кофе – в белых. А вот тут, в кувшинчике, молоко.

– Ой, – пищит Фло. – Боже мой! Ну… – Она в панике озирается по сторонам, будто ждет откуда-то подсказки. – Да. Пожалуйста. Если вам не трудно… Вообще-то, все равно. Как вам будет удобнее.

– Да вот же они, и чай, и кофе. – Речь Фло явно сбивает Сьюзи с толку. – Угощайтесь, пожалуйста. Берите, что больше нравится.

– Да мне что попроще, – беспомощно улыбается Фло.

– Оба варианта уже готовы, никаких сложностей, – Сьюзи кивает на поднос с чашками. – Чай? Кофе?

– Мне, правда, все равно, – вздыхает Фло. – Как вам удобнее.

– Решайте же, – вежливо настаивает Сьюзи.

– О… – Фло протягивает руку к подносу, но затем отдергивает ее. – Прямо не знаю…

Сьюзи начинает терять терпение, и меня это нисколько не удивляет. Фло тут глазами хлопает, а чай и кофе-то остывают.

– Что ж, – не выдерживает Сьюзи. – Тогда почему бы вам не выпить чаю? Бекс, будь добра, возьми для Фло чашечку.

Мы обмениваемся взглядами, я беру с подноса чашку и веду Фло к дивану.

– Садитесь, пожалуйста, – учтиво предлагаю я.

– Ой, боже мой, – Фло смотрит на диван так, будто это минное поле. – А куда мне сесть?

– Куда угодно, – отвечаю я, стараясь вложить в голос всю приветливость, на какую способна.

– Поняла, – Фло начинает опускаться на краешек дивана и вдруг замирает. – А где сядут остальные? Я не хочу занять чужое место.

Она снова беспомощно мне улыбается, а меня так и подмывает гаркнуть: «Да сядь уже, мямля!» Но вместо этого я вежливо говорю:

– Поставлю ваш чай тут, – и опускаю чашку на журнальный столик, – а вы уж решайте.

Мне тут же становится стыдно за то, что я обозвала Фло мямлей, пусть даже мысленно. Может, она просто тушуется в незнакомой компании? И когда она, наконец, усаживается, я предпринимаю вторую попытку.

– Фло, вы видели по телевизору новую экранизацию Пуаро?

– Да, видела, – отвечает Фло так робко, как будто боится, что любое слово может быть использовано против нее.

– И как вам?

– Даже не знаю, – без всякого выражения отвечает она. – Наверное, лучше спросить у специалистов?

– Ну… А вам-то понравилось? – не отстаю я.

– Не могу точно сказать, – и снова эта беспомощная улыбка.

Господи! Нет уж, я была права. Самая настоящая мямля. Да как только Дженис может с ней общаться?

Дженис, словно прочитав мои мысли, подходит к дивану с чашкой чая и усаживается рядом с Фло. Мама занимает место напротив, и некоторое время все молча прихлебывают чай и смотрят в пространство. Обстановка такая некомфортная, что просто сил нет.

– Торт! – объявляю я. – Давайте есть именинный торт!

Бросаюсь в кухню, как в укрытие, и принимаюсь осторожно втыкать в торт свечки. А закончив, несу его в гостиную, на ходу сзывая детей. Мы поем «С днем рождения!», Минни, вся вне себя от восторга, задувает свечи. Потом я ставлю торт на журнальный столик, а Люк идет за блюдечками и вилками.

– Какой огромный пирог! – восклицает Дженис, когда я берусь за нож. – И форма интересная. Бекки, у тебя что, есть какой-то специальный горшок для выпечки?

– Ээ… нет… – я не могу толком ответить, потому что очень занята тортом. Странно, конечно. Нож ныряет в крем, но, такое ощущение, что ничего там не разрезает.

– Солнышко, что-то не получается? – спрашивает наблюдающая за мной мама. – Давай я попробую.

Она берет у меня нож, резко вонзает его в торт и с недоумением разглядывает то, что получилось.

– Милая, а где, собственно, сам пирог?

– Где-то там, – растерянно отвечаю я, отнимаю у нее нож и начинаю тыкать им в крем. – Он точно должен быть внутри. Я его своими глазами видела. Да что там, я его своими руками испекла!

– А каково соотношение торта и крема? – спрашивает Джесс. Как это на нее похоже!

– Может, тебе ложку дать? – участливо предлагает Сьюзи. – И нам всем тоже раздать ложки. Будем считать, что это… мусс.

– Держи, – Люк вручает мне ложку. – Накладывай этим.

– Не могу же я одним кремом их накормить, – в отчаянии шепчу я ему. – Их всех инфаркт хватит! Или еще что-нибудь похуже.

– Торт! – вопит Минни, подбегая ко мне с тарелкой.

И все дети вторят ей:

– Торт! Торт!

Я с досадой смотрю на торт – вернее, на гору крема, – и тут в дело вмешивается Люк.

– Я отнесу его на кухню и там как следует изучу, – объявляет он, а уже на пороге оборачивается и бросает: – Кстати, Бекки шьет Минни великолепный костюм для рождественской постановки. Вот увидите, это просто чудо.

И меня тут же захлёстывает волной любви к мужу. Он так старается меня подбодрить. И все остальные мгновенно следуют его примеру.

– Вау! – вскрикивает Сьюзи. – Как здорово, Бекс!

– Отлично, дорогая! – вторит ей папа.

– Покажи, покажи! – просит Сьюзи, но я качаю головой.