Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II - Петр Мультатули

По словам Джонсона, квартира кн. О. П. Путятиной была «выбрана как ближайшая к Зимнему дворцу, и что и сюда пришлось переходить не через улицу, а по двору Эрмитажа и дворца Великого Князя Николая Михайловича».

Все последующие дни Великий Князь Михаил Александрович фактически был пленён в квартире на Миллионной улице. Всё его общение с внешним миром проходило через М. В. Родзянко.

Квартира в доме 12 по ул. Миллионной принадлежала князю Павлу Петровичу Путятину. Когда Великий Князь Михаил Александрович и его секретарь Джонсон оказались на Миллионной, Д. 12, П. П. Путятина в Петрограде не было, он был в действующей армии. В квартире жила его жена княгиня О. П. Путятина (урождённая Зеленая, дочь Одесского градоначальника П. А. Зелено́го). Поэтому А. С. Матвеев ошибочно называет квартиру её именем.

А. С. Матвеев вспоминал, что когда он 1 марта утром прибыл в квартиру Путятиной, то Н. Н. Джонсон ему сообщил, что «вызван для охраны вел. кн. караул из школы прапорщиков». Одновременно Джонсон сообщил, что Великий Князь «подписал акт, привезённый ему из Государственной думы, в котором он признавал необходимость конституционного порядка в Российской империи».

Таким образом, утром 28 февраля Великий Князь Михаил Александрович оказался на частной квартире под «охраной» каких-то прапорщиков, отрезанным от внешнего мира. В таких условиях он подписал акт о необходимости парламентского строя. Авторами этого акта были два ближайших помощника Дворцового коменданта В. Н. Воейкова: начальник его канцелярии Е. А. Биронов и начальник Царскосельского дворцового управления князь М. С. Путятин, родственник хозяина квартиры, где оказался Великий Князь Михаил Александрович.

Великий Князь Михаил Александрович, после того как он накануне отказался предать своего августейшего брата, был лишён свободы членами ВКГД и насильственно содержался («был заперт» — по определению полковника Б. В. Никитинана Миллионной улице. Не случайно уже после февральских событий Великий Князь Михаил Александрович высказывал «особенное недовольство против Родзянко именно за то, что он вызвал и оставил Великого Князя одного».

Деятельность руководства Ставки, начавшаяся сразу же в ночь на 28 февраля, после отъезда Императора Николая II, привела к тому, что приказ царя об отправке войск на Петроград был сорван.

Ещё 27 февраля Император Николай II отдал приказ направить на Петроград значительные воинские подразделения. Поздно вечером 27 февраля, когда Государь ещё находился в Ставке, генерал М. В. Алексеев передал министру М. А. Беляеву и начальнику штаба Северного фронта Ю. Н. Данилову царский приказ послать в Петроград войска Северного фронта в количестве двух кавалерийских и двух пехотных полков из числа «самых прочных, надёжных». Кроме того, этим силам придавалась пулемётная команда Кольта. Такой же отряд направлялся и с Западного фронта. Государь требовал направить «прочных генералов, смелых помощников».

Прибытие таких крупных подразделений под командованием опытных начальников ожидалось не позднее дня 1 марта. Эти войска должны были подавить бунт и водворить порядок в столице.

Весь вечер 27-го, ночь и день 28 февраля Ставка демонстрировала кипучую деятельность по отправке войск.

28 февраля в 2 ч 12 мин ночи, когда императорский поезд ещё стоял на перроне Могилёва, генерал М. В. Алексеев послал генералам Н. В. Рузскому и А. Е. Эверту следующие телеграммы: «Государь император повелел назначить сверх войск, высылаемых в Петроград, согласно предшествующей моей телеграмме, ещё по одной пешей и одной конной батарее от каждого фронта, имея на орудие по одному зарядному ящику».

Перед самым отъездом Император Николай II приказал генералу М. В. Алексееву сообщить командующему Московским военным округом генералу от артиллерии И. И. Мрозовскому, что последнему предоставляется право объявить Москву на осадном положении.

За 5 м до отъезда из Могилёва Императора Николая II генерал М. В. Алексеев доложил, что на Петроград дополнительно направляются 34-й Севский, 36-й Орловский пехотные, 2-й лейб-гусарский Павлоградский и 2-й Донской казачий полки под командованием генерал-майора В. П. Юрьева и генерал-лейтенанта князя Г. И. Трубецкого. Посадка этих частей в эшелоны должна была начаться в полдень 28-го и окончиться 2 марта.

Однако на самом деле руководство Ставкой делало всё, чтобы отправка войск происходила как можно более медленными темпами. Генерал Лукомский писал в своих воспоминаниях, что с отправкой войск с Северного и Западного фронтов не торопились, было приказано лишь «„подготовить“ войска к отправке».

Это шло вразрез с прямым приказом Государя, повелевшего отправить войска в столицу немедленно.

В 1 ч 40 мин ночи 1 марта генерал А. А. Брусилов послал генералу М. В. Алексееву телеграмму, в которой спрашивал: подлежат ли отправке предназначенные для подавления мятежа части «теперь же или по получении особого уведомления»?.

Полученный из Ставки ответ генерала В. Н. Клембовского не оставлял сомнений: «Отправление войск должно быть произведено только по получении от наштаверха особого уведомления».

Как верно писал В. С. Кобылин: «„особое уведомление“ не было послано, и эти войска не были присланы».

В 15 часов 45 минут 1 марта от генерала Квецинского начальнику военных сообщений Западного фронта пришла телеграмма, в которой приказывалось «отправленные в Петроград войска держать на больших станциях, которые ещё не отправлены — не грузить».

В первых числах марта все войска, посланные для усмирения Петрограда, были возвращены Ставкой в места их дислокации.

28 февраля 1917 г. сотрудничество начальника штаба генерал-адъютанта М. В. Алексеева и революционного правительства в Петрограде приняло открытый характер. По имеющимся документам можно убедиться, что Алексеев находился под сильнейшим влиянием революционного центра и менял свои, подчас вполне здравые, решения под его влиянием.

Так, 28 февраля в 11 часов 15 минут генерал М. В. Алексеев послал министру генералу М. А. Беляеву телеграмму, в которой спрашивал о судьбе министра путей сообщения и может ли министерство управлять железными дорогами. В противном случае, сообщал Алексеев, управление железными дорогами должно перейти в ведение товарища министра путей сообщения на театре военных действий. В 12 часов 25 минут 28 февраля Алексеев получил от Беляева ответную телеграмму, в которой министр подтверждал полный паралич министерства ПС и полностью соглашался с переходом железных дорог под военный контроль.

Все участники тех событий сходятся на том, что этот контроль Ставки над железными дорогами, будь он осуществлён даже 28 февраля, мог бы спасти положение. Товарищем министра ПС в Ставке был генерал-майор В. Н. Кисляков, которого генерал А. И. Спиридович в своих мемуарах открыто называл «изменником в Ставке». В 12 ч 35 мин Кислякову передали копию телеграммы Беляева Алексееву с пометкой последнего: «Управление всеми железными дорогами временно принимаю на себя через товарища министра путей сообщения на театре военных действий. Генерал Алексеев».