Зеркальные числа - Тимур Максютов

Как Леха метался в тот день, когда она не выплыла на пляж из озера. Нырял весь день, до посинения, все казалось, что вот-вот найдет, что она ему в руки дастся, не зря же столько недель по утрам на качелях его ждала. Не нашел, на третий день слег с температурой, Леночка приезжала с ним сидеть, мамка отгулы брала. Леха лежал в горячке и плакал, как маленький.

Он сел, покачиваясь, потрогал лицо. Кожа была вся целая, глаз на месте. Боль ушла.

Наташа смотрела на него внимательно, без улыбки, хорошенькая, светловолосая, очень маленькая для своих двенадцати лет.

– Почему ты утонула? – задал он вопрос, который терзал его семь лет. Она пожала плечами.

– Ногу свело. Я коленку за день до этого об качелю звезданула. Аж в ушах зазвенело, но потом прошло. А в холодной воде там что-то щелкнуло и нога стала тяжелая, мертвая. Я запаниковала сразу, позвать не успела, воды наглоталась. А у дна там течение, родник ледяной. Бывает.

Она огляделась, поежилась.

– Давай, вставай, дядя Леша, я тебя дальше поведу. Пока нас Адольф на танке не догнал.

– Какой Адольф? – Леха аж заикаться начал. – Ги- Гитлер, что ли?

– Ну конечно, – Наташка смотрела с сарказмом. – Во всей Германии Гитлер был единственный Адольф. Как ты на всю Россию один Алексей.

Они шли вдоль озера, стараясь держаться за деревьями. Леха отводил тяжелые еловые лапы, придерживал их, чтобы девочку не хлестнуло.

– Куда мы идем-то? – спросил он. Наташа встретила его взгляд спокойно, не моргая, как до этого Леночка, только глаза были голубые, светлые. Тут же у Лехи сердце опять стиснуло, и вдруг подумалось – если это все не настоящее, то есть ли хоть слово правды в их разговоре? Есть ли на свете разлучник Джари, или сидит сейчас Леночка на работе, думает о нем, Лехе, об их ребенке, выбирает свадебное платье из журнала?

– Все правда, – сказала Наташа. – Мы из твоей головы, мы не настоящие, но мы – правда. А идем мы, чтобы ты шаманом стал.

Леха остановился, как вкопанный. Пыльная еловая ветка приложила его поперек рта, он сплюнул.

– Чего? – сказал он.

– Айы Тойон, Творец Света, увидел с вершины Дерева Мира, что твоя душа находится между ветвей Древа, как и души всех будущих шаманов. Ну и плюс Як, когда читал, ошибок наделал. В общем ты, дядя Леша, в Нижнем мире, и иначе, как шаманом, тебе отсюда не выйти.

– Но я же это… не якут, я русский, – запротестовал Леха. – Як сказал – это все только в крови. А я русский.

– Русский – в жопе узкий, – пробормотала Наташа, потом кивнула. – Ну давай посмотрим в крови.

Девочка взяла его за руку, подняла к своему лицу и вдруг укусила за запястье белыми зубами, острыми, как ножи. Леха заорал – боль была такая, как будто вся кровь в каждом капилляре была под током.

– Не якут, русский, – сказала она, облизываясь. – А еще белорус, грузин, еврей, англичанин, чеченец, финн, узбек, украинец и – опа! индиец! Его-то чего бедного сюда занесло? Дай-ка еще!

Она снова схватила его руку, он не успел отдернуть, присосалась к ладони. Леха застонал – острая звенящая боль опять прошла по костям, в глазах потемнело.

– А нет, не бедный, хороший, веселый, счастливый индиец, – отрапортовала Наташка, вытирая окровавленные губы. – Вот тебе и раскладка по геному, дядя Леша. Кровь мешается. Народы и их названия исчезают. Кровь остается. Айы Тойон, Господин Птиц, уже послал за тобой своего орла…

Она посмотрела куда-то вбок и вдруг сильно толкнула Леху. Он упал, свез плечо о сосну, ощутил горячую волну воздуха, камень под Наташкой взорвался гранитными и кровавыми брызгами. Полоса ее крови расцвела на Лехиной футболке, когда-то белой, а теперь серо-зелено-красной.

Наташки больше не было, только кровь и отголосок в воздухе.

– Беги, – сказала она.

Леха побежал. Он падал, поднимался, перекатывался, перелезал через гранитные глыбы, поросшие мхом. Грудь горела огнем, ноги соскальзывали, в глазах плавали темные круги. Танк не отставал, крушил реальность, перемалывал лес, мчался за Лехой. Упав спиной к валуну, пытаясь перевести болезненное рваное дыхание, Леха вдруг понял, что аж поскуливает от страха. Это было унизительно, как пощечина, и так противно, что страх внезапно исчез. Появилось желание лучше умереть стоя, чем сидеть и дрожать, подвывая, как крыса за камнем.

Он задышал ровнее, потом собрался внутри, поднялся и вышел из-за валуна прямо на танк. Тот остановился метрах в двадцати. Чернота дула смотрела ему прямо в глаза.

– Ну что, Адольф, – сказал Леха тихо. – Стреляй. Цайген зи мир ихь танк, сука фашистская.

– Не выстрелит, – сказал глубокий голос. Леха вздрогнул, повернулся. Из-за дерева вышла девушка, красивая, незнакомая, со строгим собранным лицом. – Я не дам. Давайте мы его обратно в болото затолкаем. Помогайте.

Она медленно пошла на танк. Сначала ничего не происходило, а потом танк начал пятиться. Гусеницы не двигались – огромная машина просто отодвигалась, с каждой секундой была все меньше здесь, все больше где-то еще. Леха смотрел, и вдруг понял, как именно надо надавить на восприятие в голове, чтобы столкнуть танк в болото. Он подошел к девушке, встал с ней рядом. Она повернула голову, улыбнулась ему, как старому другу.

Леха нажал на танк и он исчез, обрызгав камни ряской и обдав их тяжелым запахом мертвечины и застоявшейся воды. Он перевел дух. Девушка повернулась к нему, отряхнула юбку, поправила короткие темные волосы.

– Анастасия Свиридова, – сказала она, подавая Лехе руку для пожатия. Леха ее потряс, недоуменно представился. Девушка считала его удивление, смутилась.

– Я обычно сильно робею при встречах с новыми людьми, – сказала она. – Поэтому держусь строго. Но вообще я веселая, со мной хорошо, вот увидите, Алексей. Вы меня зовите Настей, хорошо? И, может быть, перейдем сразу на «ты»? Учитывая, что мы, ну… будем близки.

Она рассмеялась, взглянув в Лехино ошеломленное лицо.

– Посмотри в небо, Алексей.

Леха послушно задрал голову. Небо наливалось вечерним светом, облаков почти не было, так, чуть перилось в высоте, а далеко над лесом кружила большая птица, ястреб, вроде.

– Это орел, – сказала Настя. – Великий Орел Айы Тойона. Он летит за тобой, чтобы отнести тебя к Центру Мира, к вершине Березы, – она плавно повела рукой, лицо было мечтательное. – Когда Айы Тойон сотворил шамана, он посадил в своей небесной усадьбе березу с восемью ветвями, на которых вили гнезда дети Творца…

Леха закашлялся, Настя отвела глаза от неба, взяла его за руку.

– Я – твоя айя, – сказала она нежно. – Твоя жена в нижнем мире. Пойдем ужинать. Очень важно, чтобы ты здесь поел. Там посмотрим.

Она снова взглянула на птицу в небе, вздохнула.

– Затем, что ветру и орлу и сердцу девы нет закона, – сказала тихо, усмехнулась, потерла виски. – Угадай, что я в школе преподавала?