Великая Охота - Роберт Джордан

Ранд удивился, увидев, что Лойал, когда все спешились и тащились по холму, ухмыляется. Когда они с ним впервые встретились, огир испытывал неловкость при езде верхом и вообще побаивался лошадей, больше полагаясь на свои ноги, но Ранду представлялось, что огир давным-давно забыл о своих опасениях.

— Ты любишь бегать, Ранд? — засмеялся Лойал. — Мне нравится. В Стеддинге Шангтай я был самым быстрым. Как-то раз я лошадь обогнал.

Ранд лишь головой покачал. Он не хотел сбивать дыхание разговорами. Он оглянулся на Мэта и Перрина, но они были сзади, их заслоняло слишком много людей. Ранд задумался, а каково шайнарцам в этих доспехах? Ни один из них не замедлил бега и ни единым словом не выразил недовольства. Уно словно и не вспотел — такой у него был вид, а знамя Серой Совы ни разу не качнулось в руках знаменосца.

Отряд двигался в быстром темпе, но начали сгущаться сумерки, а от тех, кого они преследовали, не было ни слуху ни духу — одна полоса следов. Наконец, с явным нежеланием, Ингтар объявил в лесу привал и приказал разбить на ночь лагерь. Шайнарцы стали разжигать костры и устанавливать коновязи, со спокойной экономностью движений, наработанной долгим опытом. Ингтар выставил на первую смену шесть часовых, по парам.

Первым делом Ранд отыскал в плетеных коробах, снятых с вьючных лошадей, свой узел. Найти его оказалось несложно — среди припасов личных свертков было не много, — но, развязав свой, он издал громкий крик, от которого все солдаты в лагере замерли наготове с мечами в руках.

Подбежал Ингтар:

— Что такое? Мир, кто-то прорвался? Я не слышал часовых.

— Эти куртки, — прорычал Ранд, по-прежнему уставясь в разворошенный узел. Одна куртка — черная, украшенная серебряной канителью, другая — белая, вышитая золотом. На воротниках обеих — цапли, и обе украшены с не меньшим богатством, чем та алая, что сейчас была на нем. — Слуги сказали, что тут у меня две хорошие куртки. Посмотрите на них!

Ингтар вложил меч в ножны за плечами. Другие тоже вернулись к своим делам.

— Ну, они вполне годятся.

— Я не могу их надеть! Нельзя же все время ходить в таком!

— Носить их можно. Куртка есть куртка. Если не ошибаюсь, Морейн Седай сама проследила за твоими вещами. Может, Айз Седай не совсем точно представляют, что надевает солдат, отправляясь в поход. — Ингтар ухмыльнулся. — Когда мы поймаем этих троллоков, вдруг мы устроим пир… По крайней мере, если не мы, то ты для него будешь одет подобающе.

С этими словами Ингтар зашагал обратно к уже пылающим кострам, где начали готовить еду.

Ранд не шевелился, едва Ингтар упомянул Морейн. Он уставился на куртки. Что она делает? Чем бы это ни было, меня ни за что не используют. Он скатал все вместе и засунул узел обратно в короб. Всегда можно идти голым, горько подумал Ранд.

В походе шайнарцы готовили пищу во очереди, и когда Ранд вернулся к кострам, то обнаружил, что сейчас стряпней занимается Масима, который помешивал в котле. Аромат варева из тушеной репы, лука и вяленого мяса плыл над лагерем. Первым свою порцию получил Ингтар, потом Уно, но все остальные, подойдя, вставали в очередь. Большим черпаком Масима шлепнул варева в миску Ранда; тот быстро отступил, чтобы не плеснуло на куртку, и посторонился, пропуская следующего и посасывая обожженный палец. Масима смотрел на Ранда с неизменной усмешкой, никогда не касавшейся глаз. Но тут подошел Уно и отвесил ему затрещину:

— Проклятье, мы не везем с собой столько, чтоб ты тут лил на растреклятую землю.

Одноглазый глянул на Ранда и отошел. Масима потирал ухо, но глаза его неотрывно следили за Рандом.

Ранд пошел к Ингтару и Лойалу, расположившимся под раскидистым дубом. Ингтар лишь снял шлем и положил его на землю подле себя, он так и оставался полностью облачен в доспехи. Мэт и Перрин уже сидели тут, жадно хлебая из мисок. Мэт с широкой усмешкой оглядел Рандову куртку, но Перрин едва поднял взор, в золотистых глазах сверкнули отсветы костров, и потом он вновь склонился над миской.

На этот раз они хоть не ушли.

Скрестив ноги, Ранд сел рядом с Ингтаром, Мэт и Перрин сидели по другую сторону от шайнарца.

— Интересно, почему Уно все смотрит на меня так. Наверное, из-за этой проклятой куртки.

Ингтар задумался, перестав ненадолго жевать. Потом он заметил:

— Без сомнения, Уно гадает, заслуживаешь ли ты клинка со знаком цапли. — Мэт громко хмыкнул, но Ингтар, ничуть не смущенный, продолжал: — Пусть Уно тебя не волнует. Дай ему волю, он бы с Лордом Агельмаром обращался как с зеленым новобранцем. Ну, положим, не с самим Агельмаром, но с кем-нибудь еще — пожалуйста. Язык у него как напильник, но советы он дает толковые. Кто же, как не он: Уно участвовал в походах и сражениях еще до моего рождения. Прислушивайся к его советам, не обращай внимания на его язык, и ты поладишь с Уно.

— А я-то думал, что он как Масима. — Ранд отправил ложку варева в рот. Оно оказалось слишком горячим, но юноша проглотил с жадностью. Они не ели с тех пор, как выехали из Фал Дара, а этим утром Ранд был слишком взволнован и занят и не успел позавтракать. В животе заурчало, напоминая, сколько прошло уже времени. Мелькнула мысль: если сказать Масиме, что ему понравилась еда, хоть как-то отношение шайнарца к нему улучшится? — Масима ведет себя так, будто ненавидит меня, и я этого не понимаю.

— Масима три года служил в Восточном Пограничье, — сказал Ингтар. — У Анкор Дейл, против Айил. — С хмурым видом он помешал ложкой тушеные овощи. — Заметь, я ни о чем не спрашиваю. Если Лан Дай Шан и Морейн Седай решили сказать, что ты из Андора, из Двуречья, то так оно и есть. Но Масима-то не может выкинуть из головы облик Айил, и когда он видит тебя… — Ингтар пожал плечами. — Я ни о чем не спрашиваю.

Ранд со вздохом уронил ложку в миску:

— Каждый думает, что я кто-то такой, кем я вовсе не являюсь. Я — из Двуречья, Ингтар. Я выращивал табак вместе… вместе с отцом и пас овец. Вот и все. Вот кто я есть. Фермер и пастух из Двуречья.

— Он из Двуречья, — с презрительной насмешкой откликнулся Мэт. — Мы выросли вместе с ним, хотя сейчас и не подумаешь. Вы всю эту чушь об Айил наваливаете ему в голову точнехонько поверх всякого разного, а в ней и без того вздора хватает, и теперь один Свет знает, что из этого выйдет. Глядишь, айильский лорд получится.

— Нет, — сказал Лойал, — внешность у него как раз такая. Помнишь, Ранд, как-то я уж однажды отмечал это, правда, я-то думал, что это из-за того, что я тогда плохо знал вас, людей. Помнишь? «Пока не сгинет тень, пока не спадет вода, в Тень, оскалив зубы, с последним вздохом бросить вызов, чтобы в Последний День плюнуть в очи Затмевающему Зрение». Ты помнишь, Ранд?

Ранд уставился в миску. Обмотай шуфу вокруг головы, и ты вылитый айилец. Так сказал Гавин, брат Илэйн, Дочери-Наследницы Андора. Каждый думает, что я кто-то такой, кем я вовсе не являюсь.

— Что это? — спросил Мэт. — Ну, о том, чтобы плюнуть в глаза Темному?