Redrum 2018-2019 - Юлия Саймоназари

— Ну, а тела? Что вы делали с телами? — следователь сцепляет руки в замок, изводя меня пустым профессиональным взглядом. — Все ваши так называемые жертвы проходят у нас пропавшими без вести. Почему за это время нигде, ни разу не всплыли останки?

«Так называемые». Все-таки старый цепной пес верит мне не до конца. Что-то его смущает. Но что? Если полиция, в обход ордера, побывала у меня дома — а я твердо уверен, что это так — какие могут оставаться сомнения?.. Я перебарываю дрожь, прогоняю усталость, и начинаю снова:

— Я уже говорил вашему предшественнику: гидроксид соды — лучший друг серийного убийцы…

Все маньяки тренируются на кошках, это аксиома. Мне повезло больше, я сразу начал с человека. Мне было около пяти, а ей девяносто два, и я этого почти не помню. К счастью, полицейские архивы хранят информацию куда лучше человеческой памяти. Чтобы добраться до своих воспоминаний, пришлось расстаться с парой пятитысячных купюр, но зато я, наконец, вспомнил, как глупо умерла моя бабушка. Я спрыгнул на нее с кухонного стола. Думал, она поймает меня, как папа. Вместо этого мы оба грохнулись на пол, и я впервые услышал хруст человеческого черепа. Старческие кости слабы, а угол кухонной плиты тверд и остер.

Потребность убивать — родом из детства, все так. Но современная поп-культура обычно выставляет маньяков обиженными, недоласканными существами с кучей комплексов, скорее жалкими, чем страшными. Я не такой. Возможно потому, что осознал свое увлечение уже в зрелом возрасте. А в детстве у меня был дом — полная чаша, много друзей, хорошая успеваемость в школе и любящие родители, которые сделали все, чтобы я забыл, кто виноват в смерти бабушки. С девочками тоже все ладилось, девственности я лишился в тринадцать лет. Ни тебе родительских домогательств, ни психологических травм. Скука, с точки зрения классического маньяка. Мне незачем было мстить этому миру.

Университет закончил на отлично, и не могу сказать, что учеба шла тяжело. Удачно устроился на работу, быстро продвигался по карьерной лестнице, получал неплохие деньги. Когда надоело работать на дядю, открыл свой бизнес. Вы уже, наверное, пробивали по вашим базам? Сеть магазинов «Дачник». Инвентарь, декор, химические удобрения. «Магазин для дачи — редкая удача!» — это мой слоган, да. Каждое лето, на всех радиостанциях. Он заставил не одного старого скрягу расстаться с пенсией. Я действительно считаю себя баловнем судьбы. Думаю, поэтому меня так долго не могли поймать.

Осознанно я убил девять лет назад. Ее звали Анжела, Анжела Павлова, и мы с ней встречались уже два года. Большого труда стоило обставить все так, чтобы ее сочли жертвой автокатастрофы. Я потратил немало сил и денег, заметая следы. А вот убил — спонтанно.

Это случилось в канун моего тридцать третьего дня рождения. У Анжелы был тойчик, по кличке Жора. Ну, знаете, такие мелкие шавки, ошибки природы — сами с ладонь, а лают так, что закладывает уши. Никогда не любил собак, тем более маленьких. Жору я просто терпел, но в тот вечер терпение мое кончилось.

Накануне своего дня рождения я всегда взвинчен и болезненно реагирую на каждую мелочь. Не жалую праздники, тем более личные, но положение обязывает быть частью социума. Вы знаете, большая часть контрактов у нас подписывается не в кабинетах, а в саунах. Оставаться веселым через не хочу — на это требуется уйма нервов. Так что, когда Жора, ни с того, ни с сего хватанул меня за палец, я отреагировал фатально резко.

Несколько раз я грозил Анжеле, что убью эту пародию на пса, к чертовой матери. Она не верила. Сказать по правде, я и сам не верил. Так что, когда все случилось, удивился не меньше. Раньше, чем успел сообразить, что делаю, я пяткой размозжил собаке череп. Тонкие кости хрустнули яичной скорлупой, ковер перепачкался кровью, а я глубоко порезал стопу осколком кости… только что думать о мелочах, когда я вновь услышал этот божественный хруст?!

Он все еще звенел в моих ушах, пока я, оставляя на ковре кровавые следы, добрел до дивана. На крик примчалась Анжела, принялась кудахтать над моей израненной пяткой, называть меня бедненьким и лапушкой. Терпеть не могу этого сюсюканья. Ну, а потом она, наконец, заметила своего дохлого любимца: крохотный череп — всмятку, вокруг лужица крови, глаза вывалились из орбит. Это выглядело так комично, что я рассмеялся.

Почему-то мне показалось, что сейчас Анжела подхватит мой смех, и мы вдвоем будем улыбаться друг другу, как люди, осознавшие нечто важное. Анжела станет бинтовать мою ногу, дуя на рану, как маленькому, я буду гладить ее светлые волосы, и когда она закончит, мы пойдем в спальню… А она разрыдалась. Злоба и ненависть вмиг превратили красивую женщину в потасканную, залитую слезами дурнушку. Я будто впервые увидел ее! Смотрел, и все никак не мог понять, что я нашел в этом жалком, отвратительном существе, как мог вожделеть это? И пока я кривился от недоумения, пытался разобраться в себе, Анжела влепила мне пощечину. От удара во мне что-то щелкнуло. Упала какая-то заслонка, или переключился тумблер, до того сдерживающий таящееся глубоко внутри желание.

Не помню, каким образом бронзовое пресс-папье с журнального столика оказалась в моей руке. Зато хорошо помню сладкий чавкающий звук, с которым основание статуэтки пробило ей темя. Еще до того, как мертвая Анжела упала к моим ногам, тело мое по всему позвоночнику прошила раскаленная игла удовольствия. От этого неземного блаженства я тут же спустил в штаны, как школьник, впервые увидевший порнофильм. Это был взрыв. Цунами. Прикосновение божественной длани и поцелуй самого Создателя. А на следующий день мне исполнилось тридцать три. Возраст Христа, как принято говорить.

Праздник пришлось отложить. В телефонных звонках люди, считающие себя моими друзьями, выражали соболезнования, с фальшивым восторгом вспоминали несуществующие Анжелины добродетели. Эти недоумки жалели меня, не подозревая, что в этот день я поистине переродился.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

— …машина Павловой действительно вылетела с моста. Но никакого криминала медики не нашли. Немного спиртного в крови, недопитая бутылка «вермута» в салоне, скользкая трасса…

Следователь смотрит на меня, как на пустое место. Тонкий лед синих глаз оказался обманчивым. На самом деле он крепок, как броня. Ох, не думал я, что доказывать собственные преступления будет так сложно. Почему они мне не верят!? Мне нужно, чтобы они мне поверили…

— Но рана…

— При аварии каких только