Корректировщик - Ян Бадевский

Выхожу в квартале от нужного мне места. Бреду по лужам и скользкому от опавших листьев асфальту к банкомату. Выгребаю всю наличку, которая там есть — крупными купюрами. Больше не получается. Жаль, остатком клановых денег придется пожертвовать.

Останавливаю взмахом руки живого таксиста. Вы не поверите, но такие еще остались. Милые атавизмы…

Впереди — самое интересное.

Бегство из города.

А теперь следите за руками.

Клановый браслет Сергея Друцкого во время расправы над карателями благополучно пролежал в камере хранения автовокзала Горно-Алтайска. Личные сообщения я проверяю через планшет, поэтому знаю о перечислении. Снимать деньги с банкомата приходится через одноразовый код. Есть в этом мире такая технология, достаточно удобная. Громоздко? Еще как. Зато спецы, решившие отследить маршрут моего перемещения, никак не свяжут бойню в «Илье» с непонятно где шляющимся Кеном Мори. Даже банкомат, к которому я подошел, расположен вдалеке от места событий.

Остается лишь разослать подарки.

Возвращаюсь на автовокзал, вытаскиваю свитер с браслетом из камеры хранения и запускаю вторую фазу своего плана. Покупаю через онлайн-сервис билет на маршрутку в какое-то богами забытое село в шестнадцати километрах от города. Жду объявления посадки, захожу в салон и, пользуясь неразберихой, забрасываю гаджет на полку для багажа. Предварительно вырубив звук и переведя устройство в сонный режим. Неспешно выбираюсь на платформу под «отводом глаз». Вроде как покурить или свежим воздухом подышать. Дождь почти перестал, вот только ночка выдалась прохладная. Сыро и зябко. Усаживаюсь на деревянную скамейку так, чтобы не обращать на себя внимание водителя. Терпеливо жду, пока мужик с маршрутным листом не выйдет из здания вокзала, влезет на водительское сиденье и отчалит в ночь. Поднимаюсь, иду на стоянку такси и еду к железнодорожной станции. Со своего новенького браслета приобретаю билет на экспресс до Бийска. Именно приобретаю, не бронирую. Чтобы не возиться с распечаткой электронного бланка. Жду двадцать пять минут, перехожу из общего зала на платформу и проделываю операцию, идентичную предыдущей. Проводница проверяет мой билет, надрывает и прячет в поясную кожаную сумку. Я поднимаюсь в вагон, пробираюсь в дальнее купе, шепчу что-то успокаивающее полусонной бабке в углу, поднимаю крышку сиденья и прячу многострадальный гаджет во тьму неизвестности. Ретируюсь из поезда.

Два часа ночи.

Хочется спать, а еще больше — чувствовать себя в безопасности. Проблема в том, что меня зовет ветер странствий. Разворошено «осиное гнездо», в фитнес-клубе остались свидетели. Которые, впрочем, не сумеют толком ничего рассказать. Фоторобота при моем камуфляже и активированных способностях тоже не жди. Другое дело — связать нападение на карателей с неожиданным исчезновением первокурсника. Меня могут посчитать важным свидетелем, а свидетели легко и непринужденно переводятся в статус подозреваемых. Доказать ничего не удастся, но могут взять подписку о невыезде и изрядно потрепать нервы. Так что я не собираюсь ждать рассвета и буду сваливать из Горно-Алтайска прямо сейчас.

Есть решение, чтобы не светиться в поездах и автобусах.

Автостоп.

У меня, знаете ли, ограниченное число направлений. Все дороги ведут в Бийск. Иначе не выбраться из этой жопы мира. Соответственно, те, кто начнет на меня завтра охотиться, могут банально взять под контроль два вокзала. Всё. Финита ля комедия. Заделавшись стопщиком, я добавлю в уравнение больше неизвестных.

Магистраль, известная в моей реальности как «Чуйский тракт», связывает Горно-Алтайск с Барнаулом. Это примерно двести шестьдесят километров шоссейного полотна, частично представляющего собой горные серпантины. Здесь артерия фигурирует под названием «Новосибирское шоссе». Чтобы добраться до него, я сажусь в очередное «живое» такси, а остаток пути проделываю пешком. Снова начинает лить дождь, и я матерюсь, на чем свет стоит. Рюкзак у меня непромокаемый, но мало ли. Планшет и сухую одежду хочется сохранить в целости.

В дождливой мгле и свете фонарей шоссе влажно блестит, приобретая сюрреалистический вид. Рядом со мной высится билборд. В Империуме, кстати, для этих рекламных конструкций придумали собственное название — рекраны. Необычно, но объяснимо. «Рекламный экран» — что-то вроде этого. Я вижу аппетитную брюнетку в мини-юбке и топе, которая прижимается к корпусу солидного черного «Бромлея». Продвигаются, кстати, не премиальные авто, а хирургическая клиника «Обновление». Слоган на билборде меня умилил: «Счастье в твоих губах». Перевожу взгляд на лицо девушки и меня чуть не выворачивает. Неестественно большие губы, накачанные ботоксом. Как две сардельки. Посыл ясен: увеличиваешь губы, снимаешь аристократа, жизнь в шоколаде. На деле — сплошное вранье. Дворяне любят естественность, избегают пирсинга, татуировок, имплантов. Не комильфо. Если появишься в таком виде на светском рауте или императорском приеме, засмеют. Ботокс — для быдла. Что касается браков… все мы понимаем, что глава рода или клана не позволит перспективному бойцу жениться на простолюдинке, которая понятия не имеет, как управлять взвесью. Дети у такой пары могут быть полностью лишены дара. Никто не стремится к вырождению, все союзы планируются на десятилетия вперед.

Рекран сияет внутренним светом.

Манящим, притягательным.

Уехать в нужном направлении получается не сразу. А чего я хотел? В полчетвертого ночи никто не спешит подбирать одинокого паренька, упакованного в длинную, почти до колен, осеннюю куртку. И прячущего лицо под капюшоном. В этой реальности нет характерного жеста с оттопыренным большим пальцем. Раскрытая ладонь — этого вполне достаточно.

С моих пальцев срываются капли воды.

Мимо на огромной скорости проносятся электромобили и водородные авто. Брызги порой долетают до моих штанов и ботинок, но издержки неизбежны.

Терпение, Ярослав.

Питер не сразу строился.

Когда мимо пролетает исполинская туша автопоезда, невольно отступаю к обочине. Десятиколесная громадина с обтекаемой полупрозрачной кабиной и целой россыпью фар на тупоносой «морде». Рефрежиратор, судя по всему. Высотой с двухэтажный дом. Махина движется со скоростью в добрых полторы сотни километров, в сцепке — два сегмента. Думаю, он меня и не заметил.

Еще через семь минут рядом притормаживает джип, заляпанный грязью и весь какой-то бесформенный. Ума не приложу, что это за модель. Смахивает на ижевскую «Росомаху», адаптированную для предгорий, но я не уверен.

С правой стороны опускается тонированное стекло.

— Куда собрался, родной?

— В Барнаул.

— Залезай.

Водитель сидит слева. Упитанный мужик лет пятидесяти. В расстегнутой камуфляжной рубахе и армейских штанах. На охоту, что ли, ездил? Шарю глазами по салону — больше никого. Оружия не видно, но его мужик, вероятно зачехлил и упрятал в багажник. Трофеев тоже не наблюдается. Значит, не охотник.