Последний час рыцарей - Нанами Шионо

Естественно, Великий магистр понял намеки, скрытые под изящной формой письма. В своем ответе он перечислил победы, одержанные рыцарями голубых кровей над мусульманами, и попросил султана присоединиться к нему в их праздновании.

Сулейман отправил еще одно письмо, намного более откровенное: «Приказываю Вам немедленно сдать остров. Я признаю за Вами и Вашими людьми право забрать с собой ценные вещи».

Дальше в письме говорилось о том, что он позволит рыцарям-иоаннитам остаться на острове, если они пожелают, но лишь при условии, что они станут его подданными. Великий магистр, которому было пятьдесят семь лет, не ответил на это послание.

Была объявлена война.

Жизнь в доме итальянских рыцарей для Антонио дель Каретто резко отличалась от той, которую он вел в монастыре около Генуи. Те, кто вступал в орден Святого Иоанна, должны были пройти обучение в монастыре. Прежде чем стать «Христовыми воинами», они должны были провести три года в умиротворенной и спокойной обстановке в качестве слуг Господа. Однако обучение Антонио длилось всего один год, так как он был призван советом ордена, расположенным на Родосе, который спешно укреплял свое войско. Даже традиционное обучение, которое должны были пройти все новички, отложили по приказу самого Великого магистра.

Это обучение подразумевало участие в нападениях на мусульманские корабли. Это было неожиданное погружение в настоящее сражение, но оно считалось необходимым. Хотя рыцарей учили искусству боя с детства, немногие из них имели опыт ведения битвы на борту корабля. Их призвание на Родосе заключалось в пиратстве, и им нужно было овладеть этим ремеслом как можно быстрее.

Изначально Антонио должен был выполнять роль переводчика во время переговоров между венецианцем, который прибыл на том же корабле, и руководством ордена, включая Великого магистра. Нельзя сказать, что Великий магистр и главы «наций» не понимали итальянский. Сам венецианец немного понимал по-французски. Однако его разговорный итальянский являлся не диалектом Венеции, а скорее диалектом соседнего Венето. Тот, для кого итальянский язык не был родным, с трудом понимал его, а Великий магистр не хотел упустить ни одного нюанса в речи этого человека. Антонио родился и вырос в Лигурии, граничащей с Францией, и владел как итальянским, так и французским языками. Именно поэтому его выбрали в качестве переводчика.

То, что Великий магистр не желал упустить ни единого слова, произнесенного венецианцем, и дало возможность Антонио понять, что прибытия этого человека незнатного происхождения ожидали с большим нетерпением, нежели прибытия десяти или даже сотни рыцарей. Приезжий родом из Бергамо, венецианского протектората в Северной Италии, был инженером, специализирующимся на строительстве военных сооружений.

Звали его Габриэле Тадино, но знали как Мартиненго — по названию небольшого города, предместья Бергамо, где он родился. Ему было далеко за сорок. Невысокого роста, он, однако, имел крепкое телосложение.

Говорили, что в двадцать лет он служил в венецианской армии. Когда Падую осадили войска Римской империи под предводительством Максимилиана I во время войны 1509 года против Камбрайской лиги — Венеция тогда вела борьбу с несколькими противниками, — Мартиненго принимал участие в обороне города. Спустя три года он служил в передовых войсках венецианской армии, которая напала на Бресцию. Раненый Мартиненго попал в плен и был освобожден через год во время обмена пленными. Как только он вернулся, венецианское правительство назначило его на особую должность командира, в обязанности которого входило проектирование фортификационных сооружений, и он продолжал служить еще в течение трех лет, пока шли бои в Северной Италии.

В 1516 году сенат Венеции направил его на Крит для наблюдения за строительством укреплений. Следующие пять лет Мартиненго руководил сооружением крепостей Грамбузы, Канеи, Сауды, Ретимо, Кандии и Спиналонги, расположенных вдоль северного побережья острова так близко друг к другу, что даже муравей не смог бы пробраться между ними.

Когда приближался шестой год службы Мартиненго на Крите, его тайно навестил молодой француз. Гость представился как Ла Валетт, рыцарь ордена Святого Иоанна, прибывший с Родоса. Затем он приступил к разговору, во время которого венецианский инженер постепенно бледнел.

Ла Валетт привез пожелание Великого магистра, чтобы Мартиненго отвечал за укрепления на острове Родос, но рыцарь не стал приукрашивать положение дел. Наоборот, он объяснил, что нападение турок неизбежно и что, когда это произойдет, обороняющимся придется вести отчаянную борьбу. Он ничего не сказал о военных успехах ордена в борьбе с неверными, просто очень ясно, спокойным тоном объяснил, что орден нуждается в отличном фортификаторе. Этого было достаточно, чтобы пробудить У Мартиненго профессиональный интерес.

Мартиненго провел на Крите долгое время и знал, что султан был, как никогда, решительно настроен уничтожить иоаннитов. Он также знал, что Венецианская республика ясно выразила свое намерение сохранить нейтралитет в конфликте между турками и рыцарями. Губернатор Крита по приказу правительства отказал рыцарям в просьбе предоставить наемников и закупить на острове провиант. Поскольку Мартиненго служил в венецианской армии, принять приглашение ордена означало посмеяться над политикой государства. Он знал, что Венецианская республика ставила собственные интересы превыше всего. Если бы Мартиненго обратился за официальным разрешением, губернатор наверняка отказал бы ему; в то же время не существовало особых распоряжений о том, что инженерам-фортификаторам, имевшим венецианское гражданство, запрещалось оказывать содействие ордену Святого Иоанна. Предложение участвовать в обороне Родоса, которой, казалось, было предначертано превратиться в осаду, задело его профессиональную гордость.

Венецианские инженеры независимо от того, что они создавали — укрепления или корабли, не считали свою работу завершенной, когда были окончены этапы проектирования и строительства. Инженер, проектировавший корабль, отправлялся на построенном им судне в бой и брал на себя полную ответственность за ремонт корабля в пути до и после битвы. Точно так же навыки и умения фортификатора больше всего были востребованы во время осады. Решения, за доли секунды принятые инженером, могли повернуть ход битвы.

Мартиненго не проектировал укрепления на Родосе. Однако инженер, нанятый орденом за три года до этого для проведения крупномасштабной перепланировки, также был гражданином Венеции — делла Скала. Он полностью перестроил защитные сооружениями они считались самыми надежными в Восточном Средиземноморье. Эти укрепления должны были очень скоро перейти в руки Мартиненго. Он только что вступил в период полного расцвета сил, и предложение Великого магистра очень привлекло его.

Кажется, уникальная приманка молодого рыцаря в конце концов сделала свое дело. Мартиненго сказал Ла Валетту, что у него нет другого выхода, кроме как покинуть Крит. Он намеревался дезертировать из венецианских войск. Ла Валетт кивнул, как будто он предвидел эту возможность, и сказал: