80 сигарет - Генри Сирил

– Чего ты такое городишь?! – Токарь схватил ее за плечи и встряхнул, будто хотел привести в чувства. – Ты думаешь, я могу убить тебя? Ты правда так думаешь? – Голос его задрожал. Он приблизил лицо почти вплотную к лицу Нины и произнес звенящим, срывающимся шепотом:

– Я трахал тебя в твой красивый ротик, – он провел большим пальцем по ее губам, – кончал на эти пухлые губки, а потом… – он сжал ей челюсть и прошипел:

– А потом целовал их. Ты понимаешь, что это значит? Что это значит для меня?

Нина не ответила.

– Ну, конечно, нет, моя девочка, конечно, ты не понимаешь. Все, что я делал последние сутки, – это грязь. Толкать дурь – это грязь; целовать твои губы, которые ласкали мой член, – это грязь. И от нее никак не отмыться, ясно тебе? Никак! Теперь я ничем не лучше этих лагерных животных. Я сломал себе судьбу. И все ради тебя.

– Ты ненавидишь меня? – спокойно спросила Нина. – Жалеешь, что встретил?

– Да, ненавижу, – Токарь выпустил челюсть девушки и сдавил ладонями ее лицо, – но ни о чем не жалею.

Их губы слились в поцелуе.

– И ты будешь со мной до конца? – шептала Нина. – Пока смерть не разлучит нас?

И Токарь ей отвечал:

– Да, сладкая, до самого долбаного конца…

– Потому что ты меня любишь?

– Да.

– Ты всегда меня защитишь?

– Любому перегрызу глотку.

Токарь целовал ее шею, ключицу, впивался в губы, снова опускался к шее.

– Что ты сделаешь с тем, кто захочет причинить мне вред, милый? – с придыханием спросила Нина.

– Я бы не хотел оказаться на его месте.

– А если кто-нибудь захочет меня убить?

– Почему ты это спрашиваешь? – Токарь ласкал ее груди губами через одежду. Покусывал через ткань твердые, как камень, соски.

Нина нежно подняла его лицо за подбородок.

– Просто хочу знать, насколько сильно ты меня любишь. Ответь мне, как ты поступишь с тем, кто захочет убить твою маленькую Нину?

– Я разорву того в клочья и скормлю куски его родственникам.

Нина отступила на шаг, высвободившись из объятий Токаря. Лицо ее изменилось. Она смотрела на него холодным, чужим ему взглядом.

– Она хочет пить, – сухо сказала Нина, кивнув на Марину, – я налью ей воды.

Пока она наливала в кружку воду из давно остывшего чайника и поила Марину, Токарь с тоской и одновременно с нежностью подумал о том, что отныне ему частенько придется испытывать на своей шкуре подобные закидоны, свойственные большинству эффектных красоток, привыкших вить из мужиков веревочки. Он представил себе, как Нина морщит носик, выбирая платье на вечер из огромного гардероба брендовых шмоток, и, ничего так и не выбрав, капризно смотрит на Токаря. Тогда он, улыбаясь и качая головой, протягивает ей несколько новеньких, хрустящих стодолларовых купюр, и Нина прыгает ему на шею.

Из фантазий его вывел звук мотора.

Токарь и Нина встрепенулись.

– Кто там? – с тревогой спросила девушка.

Токарь осторожно выглянул в окно.

– Не знаю. Не вижу ни хера с этого места.

Он вытащил из-за пояса пистолет, и в этот момент ему пришло сообщение от Винстона.

«Не ссы. Свои».

– Это Винстон, – расплывшись в улыбке, сказал Токарь, убирая свой ТТ обратно за пояс.

Глава 39

– Сколько здесь?

Токарь алчно впился глазами в спортивную сумку, доверху набитую пачками американских долларов разного номинала: сотки, десятки, пятерки, и даже попадались пачки однодолларовых купюр.

– Четыреста тысяч, – ответил Винстон рассеянно. Он с брезгливым любопытством разглядывал Марину, ее изуродованное лицо, словно какое-то экзотическое, омерзительного вида насекомое. Иногда он переводил взгляд на Токаря, который стоял к нему спиной, перебирая пачки денег, и смотрел на него так, как смотрят на несчастного ребенка с отставанием в развитии, потом возвращался к Марине.

– Получается, – прикинул в уме Токарь, – примерно по сто тридцать кусков на троих.

– По двести, – изучая Марину, сказал Винстон.

– А Зорину?

– Эти деньги наши и ничьи больше. Забудь о Зорине.

Токарь пристально посмотрел на друга. «В каком смысле?» – хотел он спросить, но тот его опередил.

– Значит, ты говоришь, – Винстон указал глазами на Марину, – она хотела убежать, и поэтому ты привязал ее здесь? Угу. Хорошо, – тон его был будничный и даже дружелюбный, но Токарь и Нина легко уловили в нем ярость, сочащуюся из каждого слова. – А что у нее с лицом?

Токарь застегнул сумку и бросил на кровать рядом с Ниной.

– А хули, если она слов не понимает. Доброту за слабость приняла.

Заложив руки за спину, Винстон неторопливо заходил по комнате, то и дело задумчиво посматривая на Марину.

– Угу. Замечательно. Просто замечательно.

Он остановился и резко обратился к Токарю:

– И что нам теперь с ней делать?

– Ничего, – сказала Нина, которая все это время сидела молча и исподлобья напряженно следила за Винстоном. – Мы уедем, а она останется.

Винстон, казалось, только сейчас вспомнил о ее существовании. Он удивленно уставился на девушку.

– Серьезно? – ядовито спросил он. – А тебе вообще кто слово давал?

Нина вызывающе ухмыльнулась и вальяжно откинулась на спинку дивана.

– Мы ничего ей не сделаем, просто прими это как факт и не раздувайся, как жаба, а то, не дай бог, инфаркт заработаешь.

От такой дерзости Винстон чуть не взвыл.

– Ты че, лань!

– Завязывай, Винстон, – вмешался Токарь, встав между ним и Ниной.

– Я еще ничего и не развязывал. Развязываешь ты. А я только и делаю, что исправляю за тобой косяки. Чертовы бабы плодятся в этой комнате, как сраные хомяки, – он театрально заглянул в тумбочку, потом за печку. – Токарь, братишка, может, мне стоит посмотреть как следует, нет ли еще какой-нибудь телки, а?

– Да хорош ты. Говорю же, за этой дурой глаз да глаз нужен. Шустрая, как таракан.

Винстон с тоской посмотрел на друга и покачал головой.

– Ну какой же ты все-таки дебил, – он устало присел на край стула, – так и не врубился?

И тут до Токаря дошло, что он имел в виду.

Марине была обещана жизнь, потому что для Токаря она действительно не представляла угрозы. Несколько людей видели, как он убил троих; бармен и официантка легко составят его фоторобот, но в этом нет никакой необходимости, хватит и его отпечатков, которые он оставил в номере, в баре, в своей машине (в скором времени ее обязательно обнаружат), словом, повсюду. Достаточно просто пробить их по базе, и личность Токаря будет установлена. Его пальчики имелись в полиции еще с девяностых, и каждый раз катались по новой, как только он вновь оказывался за решеткой.

Марина для него не была опасным