Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс

ее бедных родителей. И сестер. Они очень славные девочки, вы же их знаете, сэр Чарлз. Да. О-хо-хо.

– Полагаю, сомнений в том, что это мисс Файндлейтер, нет? – уточнил Паркер.

– Никаких, – ответил сэр Чарлз.

– Ну, поскольку вы опознали труп, думаю, можно будет избавить ее родственников от этого шокирующего зрелища. Одну минуту, доктор, фотограф должен зафиксировать положение тела, прежде чем что-либо трогать. Где мистер Эндрюс? Ага. Вам доводилось уже делать подобные фотографии? Нет? Ну, держитесь! Я понимаю, что это весьма неприятно. Один снимок отсюда, пожалуйста, чтобы показать расположение тела. Теперь с верхней точки. Отлично. Теперь – снимок раны крупным планом, пожалуйста. Благодарю. Теперь, доктор, можете ее перевернуть. Простите, мистер Эндрюс, я очень хорошо понимаю, чтó вы чувствуете, но это необходимо сделать. Ба! Вы только посмотрите, как исцарапаны ее руки. Похоже, она пыталась сопротивляться. Правое запястье и левое плечо… как будто кто-то пытался удержать ее, прижав к земле. Мистер Эндрюс, нужно все подробно сфотографировать, это может оказаться важным. Взгляните, доктор, что вы можете сказать об этом повреждении на лице?

По виду доктора можно было догадаться, что тот предпочел бы не смотреть на лицо девушки, однако, вздыхая и причитая, заставил себя это сделать.

– Насколько можно судить, учитывая все посмертные изменения, – сказал он наконец, – похоже, будто лицо вокруг носа и губ то ли обветрено, то ли обожжено. Хотя ни на переносице, ни на шее, ни на лбу таких следов нет. О-хо-хо… Иначе это можно было бы квалифицировать как сильный солнечный ожог.

– А как насчет ожога хлороформом? – подсказал Паркер.

– Ох, – ответил врач, расстроенный тем, что не догадался сам, – вы, полицейские, всегда торопитесь, желаете, чтобы все решалось мгновенно. Если бы вы меня не перебили, я бы сказал, что, раз не могу приписать этот ожог солнцу, остается вероятность, которую вы упомянули. Я не стану с определенностью утверждать, что это – следствие воздействия хлороформа, медицинские заключения подобного рода не делаются в спешке, без тщательного исследования, но готов признать, что это вполне возможно.

– А в этом случае, – вклинился Уимзи, – она могла умереть от действия хлороформа? Допустим, ее заставили надышаться им больше, чем допустимо, или у нее было слабое сердце?

– Господи, сэр, – сказал врач, на сей раз глубоко оскорбленный, – вы посмотрите на рану у нее на голове и спросите себя сами: разве нужно искать какую-то другую причину смерти? Кроме того, умри она от хлороформа, зачем было бить ее по голове?

– Именно это я и хотел бы знать, – ответил Уимзи.

– Надеюсь, – продолжил врач, – вы не станете оспаривать мою профессиональную квалификацию?

– Ни в коем случае! – воскликнул Уимзи. – Но, как вы сами справедливо заметили, неразумно делать какие бы то ни было медицинские заключения без тщательного исследования.

– А тут обстановка для него неподходящая, – поспешно вставил Паркер. – Думаю, мы сделали все, что можно было сделать на месте. Вы будете сопровождать тело в морг, доктор? Мистер Эндрюс, а вам я был бы признателен, если бы вы проследовали за мной в лесополосу и сфотографировали имеющиеся там следы. Боюсь, освещение под деревьями не очень хорошее, но надо постараться изо всех сил.

Взяв Уимзи под руку, Паркер отвел его в сторонку от главного констебля и шепнул:

– Доктор, конечно, умом не блещет, однако у нас будет возможность выслушать и другое мнение. А пока сделаем вид, будто согласны с его поверхностным объяснением случившегося.

– Вас что-то смущает? – с любопытством спросил подошедший к ним сэр Чарлз.

– Нет-нет, – ответил Паркер. – Все улики говорят в пользу того, что на девушек напали какие-то бандиты, которые похитили мисс Уиттакер с целью получения выкупа и жестоко расправились с мисс Файндлейтер, оказавшей сопротивление. Возможно, это и есть правильная версия. Мелкие несоответствия, безусловно, со временем разрешатся. Все станет ясней после тщательного анатомического исследования.

Они вернулись в лесополосу, где фотограф все отснял и были проведены скрупулезные измерения следов.

Главный констебль наблюдал за этой деятельностью с пристальным интересом, заглядывая Паркеру через плечо, пока тот делал заметки в своем блокноте.

– Слушайте, – вдруг сказал он, – вам не кажется довольно странным, что…

– Кто-то едет, – перебил его Паркер.

Звук мотоцикла, приближавшегося на второй скорости по ухабистому проселку, как выяснилось, возвещал прибытие молодого человека, вооруженного фотоаппаратом.

– О господи! – застонал Паркер. – Проклятая пресса! Уже пронюхали!

Однако встретил он журналиста достаточно вежливо, показал ему следы от шин и ног, а по пути к месту, где было найдено тело, в общих чертах обрисовал историю похищения.

– Инспектор, не могли бы вы дать нам примерное представление о двух разыскиваемых в связи с этим делом мужчинах? – спросил репортер.

– Ну, один из них, похоже, эдакий денди: носит лиловое кепи и остроносые ботинки, а если эта пометка на обложке журнала имеет какой-то смысл, то, вероятно, один из двух мужчин цветной. О втором можно сказать только то, что у него десятый размер ноги и на нем была обувь на резиновой подошве.

– Насчет обуви я как раз хотел сказать, – вмешался Пиллингтон, – что это весьма интересно…

– А вот здесь мы нашли тело мисс Файндлейтер, – бесцеремонно продолжил Паркер. Он описал раны и расположение тела, после чего в высшей степени довольный журналист принялся фотографировать все, что можно, в том числе Уимзи, Паркера и главного констебля: все трое стояли среди кустов дрока, и констебль величественно указывал тростью на роковое место.

– Ну, а теперь, когда ты получил все, что хотел, сынок, – доброжелательно заключил Паркер, – дуй отсюда и перескажи все остальным своим ребятам. Все, что можно было, мы тебе сообщили, и у нас есть дела поважнее, чем давать интервью каждому из вас в отдельности.

О лучшем репортер не мог и мечтать. Для него это означало обладание исключительной информацией, а даже викторианская матрона не могла иметь более тонкого понимания достоинств исключительности, чем современный газетчик.

– Итак, сэр Чарлз, – произнес Паркер, когда осчастливленный молодой человек удалился на своем пыхтящем и стреляющем выхлопом мотоцикле, – что вы собирались сказать насчет следов?

Но сэр Чарлз был оскорблен. Представитель Скотленд-Ярда прилюдно окоротил его и поставил под сомнение его полномочия.

– Ничего, – ответил он. – Боюсь, мои соображения покажутся вам чересчур элементарными.

Всю обратную дорогу он хранил гордое молчание.

Дело Уиттакер, почти незаметно начавшееся в Сохо со случайно подслушанного замечания, оброненного в ресторане, завершалось под рев прессы, потрясший Англию от края до края и отодвинувшего на второй план даже Уимблдон. Факты об убийстве и похищении были обнародованы тем же вечером в экстренном вечернем выпуске «Ивнинг вьюз». На следующее утро они были подхвачены всеми воскресными газетами, поместившими на