Неестественная смерть - Дороти Ли Сэйерс

своих первых полосах фотографии и подробности, реальные и вымышленные. Мысль о том, что одна английская девушка жестоко убита, а другая увезена бог знает куда для немыслимого злодейства чернокожим мужчиной, породила такой накал страстей, на какой только способен английский темперамент. Общество бурлило от возмущения и ужаса. Газетчики слетались в Краус-Бич, как саранча; холмы близ Шелли-Хеда превратились в нечто вроде ярмарочного пространства: повсюду машины, мотоциклы и тучи людей, бросившихся приятно провести выходные, причащаясь к тайне и кровопролитию.

Сняв номера в «Зеленом льве», Паркер и Уимзи отвечали на телефонные звонки и принимали поступавшие отовсюду письма и телеграммы, а в конце коридора стоял дюжий полицейский, охранявший их от непрошеных вторжений.

Уимзи мерил шагами комнату, в волнении выкуривая одну сигарету за другой.

– На сей раз мы их сцапаем, – сказал он. – Слава богу, они наконец прокололись.

– Да. Только нужно проявить терпение, старина. Мы не должны их упустить, но сначала необходимо собрать все факты.

– Ты уверен, что твои парни надежно следят за миссис Форрест?

– О да. Она вернулась домой в понедельник вечером – по крайней мере, так говорят работники гаража. Наши люди не спускают с квартиры глаз и сразу же дадут нам знать, если кто-нибудь к ней пожалует.

– В понедельник вечером?!

– Да. Но сам по себе этот факт не является доказательством. Большинство уезжающих на выходные лондонцев возвращаются в город в понедельник вечером. А кроме того, я не хочу спугнуть ее, пока мы не выясним, является она основной преступницей или сообщницей. Смотри, Питер, сообщение от еще одного моего человека. Он изучал финансовое положение мисс Уиттакер и миссис Форрест. Мисс Уиттакер снимала со счета крупные суммы в чеках, начиная с минувшего декабря, и эти суммы точь-в-точь совпадают с суммами, которые миссис Форрест вносила на свой счет. Эта женщина обрела большую власть над мисс Уиттакер как раз после смерти старой мисс Доусон. Питер, она по уши в этом деле.

– Так я и думал. Она проворачивала все дела, пока Уиттакер обеспечивала себе алиби в Кенте. Господи, Чарлз, только бы нам не промахнуться. Пока хоть одна из этих дам на свободе, ничья жизнь не в безопасности.

– Порочная и циничная женщина, – нравоучительно произнес Паркер, – самая безжалостная преступница на свете, она в сто раз хуже мужчины, потому что всегда гораздо более целеустремленна.

– Это потому, что такие женщины не обременены сентиментальностью, – согласился Уимзи. – Мы, болваны, тупо верим, будто женщины романтичны и эмоциональны. Чушь собачья! Черт бы побрал этот телефон!

Паркер схватил телефонную трубку.

– Да… да… говорите. Господи боже мой, не может быть! Хорошо. Да. Да, конечно, вам следует его задержать. Думаю, что его подставили, но допросить надо. И позаботьтесь, чтобы это попало во все газеты. Журналистам скажите, будто не сомневаетесь, что это он и есть. Понятно? Хорошенько втолкуйте им, что это официальная точка зрения. И еще – минутку – мне нужна фотография чека и сведения об имеющихся на нем отпечатках пальцев. Пришлите все это немедленно со специальным курьером. Надеюсь, чек подлинный? В банке подтвердили? Отлично! Его прохождение отследили?.. Вот как?.. Конверт?.. Выбросил?.. Вот болван. Хорошо… Хорошо, до свиданья.

Он в волнении повернулся к Уимзи.

– Вчера утром Аллилуйя Доусон явился в отделение «Банка Ллойда» в Степни и предъявил чек на десять тысяч фунтов от Мэри Уиттакер, выданный в пятницу двадцать четвертого числа в их же лихэмптонском отделении. Поскольку сумма крупная, а история об исчезновении появилась в пятницу в вечерних газетах, они попросили его зайти попозже, а сами связались с Лихэмптоном. После того как вчера вечером вышла новость об убийстве, управляющий лихэмптонского отделения позвонил в Скотленд-Ярд, оттуда прислали своих людей, и Аллилуйю задержали для выяснения обстоятельств. Он говорит, будто получил чек по почте в субботу утром, в конверте, кроме чека, ничего больше не было, никаких объяснений. Разумеется, старый дурак выбросил конверт, поэтому проверить его рассказ или выяснить что-либо по почтовому штемпелю невозможно. Наши сочли историю немного сомнительной, поэтому Аллилуйя задержан и ожидает расследования – иными словами, арестован по подозрению в убийстве и преступном сговоре!

– Бедный Аллилуйя! Чарлз, это просто чудовищно! Он же безобидный старик, неспособный и мухи обидеть.

– Я знаю. Но его уже взяли, и придется ему потерпеть. Черт, кто там еще? Войдите.

– К вам доктор Фолкнер, сэр, – сообщил констебль, просунув голову в дверь.

– А, хорошо. Входите, доктор. Вы закончили вскрытие?

– Да, инспектор. Очень интересные результаты. Должен честно признать, что вы были совершенно правы.

– Рад слышать. Садитесь и рассказывайте.

– Я постараюсь как можно короче, – сказал врач. Его прислал из Лондона Скотленд-Ярд, и он привык к темпам полицейской работы. Это был сухопарый, белый как лунь мужчина, деловитый и наблюдательный – прямая противоположность мистеру О-хо-хо, который так злил Паркера накануне вечером.

– Итак, прежде всего: удар по голове действительно не является причиной смерти. Вы сами видели, что крови было очень мало. Травма была нанесена посмертно, спустя некоторое время – безусловно, для того, чтобы создать впечатление бандитского нападения. То же самое с царапинами и порезами на руках. Это явный камуфляж.

– Именно. Ваш коллега…

– Мой коллега, как вы изволите его величать, болван, – резко ответил врач. – Если это – образец его диагностики, я бы не удивился, узнав о необычно высоком уровне смертности в Краус-Бич. Но это так, к слову. Хотите знать истинную причину смерти?

– Хлороформ?

– Возможно. Я провел аутопсию, но не обнаружил симптомов, характерных для отравления или иного воздействия. Я изъял соответствующие внутренние органы и отправил их, как вы просили, на исследование сэру Джеймсу Лаббоку, но почти уверен, что это ничего не даст. При вскрытии грудной клетки не было ни малейшего запаха хлороформа. То ли время, прошедшее с момента смерти, слишком велико, что вполне вероятно, учитывая высокую летучесть вещества, то ли доза была слишком малой. Я не обнаружил никаких признаков сердечной недостаточности, которая могла бы вызвать смерть здоровой молодой девушки, для этого на нее надо было бы воздействовать хлороформом в течение длительного времени.

– Как вы думаете, его вообще использовали?

– Думаю, да. Об этом свидетельствуют ожоги на лице.

– А также, вероятно, носовой платок, найденный в машине, – добавил Уимзи.

– Наверное, – подхватил Паркер, – потребовалась значительная физическая сила и решительность, чтобы заставить дышать хлороформом сильную молодую девушку. Она должна была ожесточенно сопротивляться.

– Должна, – мрачно ответил врач, – но, как ни странно, не сопротивлялась. Как я уже сказал, все следы борьбы были нанесены на тело уже после смерти.

– А если предположить, что она в тот момент спала, – спросил Уимзи, – это удалось бы проделать без сопротивления с ее стороны?

– О да, легко. Уже