Кухаркин сын - Марта Солнечная

наказали, теперь уже на вечернюю булочку с маслом. Тоже на неделю.

Девочки отправились на занятия по домоводству, а Кьяра поспешила заполнять бумаги. После обеда она с воспитанницами вышла в парк.

Эта была закрытая зеленая территория с лавочками и аккуратными клумбами. Девочки выстроились на крыльце веранды и мечтательно смотрели вдаль на присоединенную часть. Кьяра спустилась со ступенек и встала перед ними.

— Давайте не разбредаться, и помните про правило десяти метров от забора, — строго напомнила она.

Она видела, что девочки слушают ее вполуха и как-то слишком взволнованно перешептываются.

— Свободны, — объявила Кьяра и обернулась за спину.

На дальнем краю площадки, там, где возвышались свеженькие спортивные снаряды, прохаживались какие-то фигуры. Это еще что за нововведение? Посторонние?

Девушки разбрелись по дорожкам, а Кьяра решительно отправилась проверять.

Чем ближе она подходила, тем отчетливее проступали хорошо сложенные мужские фигуры членов Братства. Пятеро Кухаркиных сынов топлес, блестящие от пота и разящие тестостероном за версту, отжимались на турниках. Они пересмеивались, тренировались и беззастенчиво пялились на ее воспитанниц. Один из них заметил Кьяру и тут же нахально подмигнул. Ну, конечно, а кого бы еще охрана так беспрепятственно пропустила на территорию!

Кьяра с трудом подавила мгновенное желание повернуть обратно. Она не спасовала, а спокойно заняла свободную к крайнему турнику скамейку. Один из сынов что-то скомандовал своим, и они перешли к другому упражнению.

Кьяра старалась сконцентрироваться на своих девочках, но взгляд помимо воли все время цеплялся за сынов. На глаза постоянно попадались напряженный плечевой пояс или перекатывающиеся под кожей развитые грудные мышцы. Широкоплечие, узкобедрые, паршивцы были ужас как хороши! В горле запершило, и Кьяра пожалела, что не ушла сразу же. С немалым усилием она полностью отвернулась от парней.

Воспитанницы гуляли в некотором отдалении, стреляли глазами в эту сторону, но завидев на скамейке свою старшую бонну, выбирали другие дорожки. Может парням надоест, и они уберутся сами? Так ли хороша была тактика игнорирования? С другой стороны, Кухаркины сыны не приближались к девушкам и сами не создавали никаких проблем.

Кьяра не повернулась даже тогда, когда услышала, как с перекладины с силой оторвалось тело и в один прыжок оказалось рядом с ней. Она также упорно продолжала смотреть вдаль, как будто ничего интереснее, чем парковые аллеи, за последнее время не видела. Через минуту оказалось, что парень подошел совсем вплотную и встал, касаясь согнутой ногой ее коленки. Еле ощутимо, но настойчиво. Он молчал, а сам время от времени постукивал ногой по острой, выступающей косточке. Она рывком подтянула ногу к себе, и тут Кьяре на колени спланировал белый конверт. Кьяра охнула и подняла глаза.

Над ней возвышался Кухаркин сын, один из тех, которых она застала в главном кабинете Братства, когда ходила разбираться с Французом. Он глубоко дышал всей грудью. От каждого такого рывка его грудная клетка синхронно расширялась. Волосы были мокрыми, он утирался майкой и улыбался. Как мальчишка, но это, несомненно, был он.

— Да, не тебе… Рыженькой передай.

Кьяра подавилась воздухом. Она долго буравила его уничтожающим взглядом и, не отрывая глаз от его лица, не помня себя от злости, разрывала конверт в мелкие клочки.

5.

Кьяра до самого вечера не могла успокоиться. Она злилась на этого наглого кухаркиного сына и переживала горькое недоумение за собственную глупость, за то, что вообще оказалась в таком компрометирующем положении.

Неужели этот самодовольный тип с бесстыжими глазами мог подумать, что Кьяра готова вот так просто рискнуть своей работой?

До девушки доходили слухи о связях некоторых воспитанниц с генетически недостойными представителями мужского пола. Каждый такой случай подвергался серьезному служебному расследованию. На личных делах девушек, уличенных в таких связях, ставили клеймо непригодности. Они оказывались как бы уцененным, порченным товаром. Их мужьями становились не полноценные мужчины, а калеки, получившие ранение в ходе выполнений правительственных операций. Повторное нарушение запрета на связь с носителями мутаций расценивалось, как неуважение к власти, и девушек отправляли на грязные работы по сортировке радиоактивного пластика. А это, считай, что смерть. Страшная, мучительная смерть от лучевой болезни. Это же ждало тех сотрудников, чья вина в пособничестве была подтверждена. Государство оберегало честь и право на чистоту вида у своих подопечных.

Стоило ли так рисковать? Одно было ясно: такие глупости не принесли бы ничего хорошего, а кроме прочего и саму Кьяру подвели под монастырь. И так ведь понятно, что было в том конверте. Наверняка, какое-то непристойное предложение.

Кьяра наскоро пообедала в пансионе, а вот ужин ей уже пришлось соображать себе самой в новом доме. Кажется, у нее оставались коробки с порошковыми оладьями? Вот и отлично, значит будут оладьи!

На общей кухне уже кипел чайник и две незнакомые девушки, явно из проживающих, суетились у плиты и кудахтали, как недорезанные куры. Они курили и по комнате плыли облака сизого дыма.

Кьяра в изнеможении прикрыла глаза и опустилась на стул. Нужно было только добавить в миску воды, смешать с порошком и жидкое тесто готово.

— Это место Молли, вообще-то, — недружелюбно сказала одна из них с высоко зачесанным хвостом, одетая только в топик, больше напоминающий лифчик, и мужские спортивные несомненно ношеные штаны.

— И кто из вас Молли?

— Молли, — и вторая разукрашенная девица указала глазами на огромную кастрюлю, кипящую на плите.

— Ну, тогда все в порядке. А я уж испугалась, что заняла место Молли, — не удержалась и съязвила Кьяра.

— Ты, чего — дура? — на нее уставилась две пары девичих глаз, — Мы тебя предупредили. Не реви, когда отхватишь!

Кьяра огляделась: на кухне было еще четыре стула вокруг стола, и только на рабочее место с этой стороны хорошо падал свет из маленького закопченного окошка.

Нет, Кьяра не хотела ссор, но и бежать, поджав хвост, не собиралась. Но все же она ускорилась работать венчиком, чтобы и не сдавать позиций и побыстрее убраться, на всякий случай до прихода этой грозной Молли.

Раковина, полная немытой посуды, никак не интересовала девушек. Они готовили кофе. Но не обычный, из растворимой таблетки, а скорее всего настоящий, из какого-то темного ароматного порошка.

Первая партия у них не вышла, превратилась в коричневую пену и вытекла из черпачка. Девушки чертыхались, сокрушенно охали, много суетились, все время кокетливо вспоминая какого-то Француза. Наверное, того самого Алана из сынов, который занимался расселением. Когда они запороли и вторую порцию, девушка в лифчике, отзывавшуюся на прозвище «Шпанка», уже начала истерически подхихикивать:

— Ладно, скажу Алу, чтобы в следующий раз лучше талонами на питание дарил, — и она кокетливо надула губы.