Очень хочется жить! - Владимир Педанов

их в поисках добычи. Зарядив ружья, мы сели ждать, оглядывая поляну сверху вниз. Минуты ожидания тянулись под надоедливое жужжание насекомых и редкие перемолвки между охотниками.

Я начал представлять себе, как после выстрела сбегу на поляну, чтобы выпустить кровь из животного, возможно ещё живого после моего выстрела. Проверил предохранитель, проверил нож. Шнуровка на обуви была подтянута, вся лишняя экипировка убрана в шалаш. В общем, всё было готово. Всё, кроме кабана, который почему-то никак не являлся на место своего убийства.

Мы заранее договорились, что не будем стрелять, если увидим самку с детьми. Меня захватили мысли о том, как же мы увидим детей в этой траве. Взрослого мы, возможно, ещё распознаем по торчащей холке, но вот будет ли понятно, самка это или нет, есть ли там дети или нет. Разгоняемый азартом охоты, я решил для себя, что буду стрелять в любом случае. Сначала выстрелю, о морали буду думать потом. Я начал ощущать первобытное кровожадное чувство, как будто сам я просто дикий зверь в лесу, самец, который ищет добычу. Дополнялось оно ощущением голода, которое как будто усиливало остроту зрения и слуха. Я чувствовал себя хищником, готовым к прыжку.

Мысли о моральности и аморальности убийства животных уже не занимали меня, я погрузился в размышления о том, какой тропой будет удобнее спуститься к различным точкам на поляне, если кабан появится в той или иной точке. Изредка я отвлекался на шевеления травы в том или ином месте, переглядываясь с Виталиком и другими охотниками, мы на секунду замирали, пристраивали скулы на приклад, всматриваясь в траву через прицел, но, ничего не увидев, опускали оружие, продолжая мысли и наблюдение.

Время шло, животные не появлялись. Шевеления травы казались результатом движения птиц или дуновения ветра. Мне уже начало казаться, что именно здесь никто не появится. Виталик свистнул мне издалека, привлекая внимание и жестом показал, что пора идти на следующую локацию. Провожатые уже собирались в шалаше. Жадно оглядев поляну, я напоследок попытался уловить признаки движения на ней. Кабан так и не пришёл.

На пути к следующей точке мы опять зашли в труднопроходимые джунгли. Мы так громко прорубались сквозь заросли, что мне казалось невозможным встретить животных. Наш путь то поднимался наверх, то вёл нас с холма. В обоих случаях мы скользили по мокрой глине, падали, поднимались и дальше прорубали растительность.

Вид с новой позиции был впечатляющим, слева, справа и впереди открывались большие просторы джунглей, окутанных дымкой облаков.

– Если кабаны приходят сюда, то только ради этого вида!

Наши провожатые разошлись по кустам, чтобы поискать следы животных.

– Виталик, сфоткай меня с этого ракурса, – сказал я, вставая спиной к долине. Тока так, чтоб ружьё целиком влезло. Нож нормально видно?

Виталик сделал пару кадров и протянул мне телефон, вставая на моё место. Я навёл на него камеру: «Так, ружьё влезло целиком, так, а нож? Где нож?»

– Где твой нож?

Виталик выругался и начал растеряно осматривать себя, свой ремень и вещи вокруг себя.

– Похоже, я потерял его где-то в джунглях.

– Ты давно им пользовался?

– Минут 15 назад.

– Наверное, уже не найдём.

– Я сейчас попробую, пройдусь по тропе.

– Не уходи только далеко, дело идёт к закату.

Виталик взял с собой ружьё и скрылся в зарослях, покинув поляну. На какое-то время я остался на поляне один. Как только Виталик скрылся с поляны, я перестал его слышать. Лес вокруг шумел. Пели птицы, стрекотали цикады, шумела листва, и где-то вдали кричали обезьяны. С холма было видно деревни, которые растянулись на всю долину, но слышно их не было.

Из джунглей вернулись индонезийцы, вместе с ними и Виталик.

– Нашёл?

– Нет, – не глядя бросил он.

– Перед Боном неловко будет.

– Да.

Буди начал рассказывать о том, что кабаны, наверное, сегодня сюда не придут. Мне не хватило знаний языка, чтобы понять почему. Я предложил подождать ещё минут 15 и после этого выдвигаться. Индонезийцы пожали плечами и, усевшись поудобнее, стали ждать.

Оглядывая поляну и открывавшуюся за ней долину, я не видел ничего, кроме бесконечного моря зелени. Где-то вдалеке, на соседнем холме скакали по деревьям обезьяны. Их было неплохо видно через прицел, но без оптики они были похожи на точки. Стрелять в них с такого расстояния не было смысла, лёгкая пуля охотничьей пневматики завалится с траектории, не долетев даже до середины. Да и в памяти держались истории Бона о предсмертных проклятьях обезьян. Солнце плавно закатывалось за холм, на поляну никто не выходил. Дожидаться темноты в джунглях не хотелось, идти обратно по зарослям в темноте наверняка сложнее, чем днём.

Так и не дождавшись животных, мы начали спускаться с холма обратно к лагерю. К машине мы подошли уже в темноте. Бон не стал нас дожидаться и вернулся домой. Мы загрузились в джип, маленькую японскую «ниву» и, устало делясь впечатлениями от похода по лесу, поехали домой.

Бон встретил нас у ворот. Он явно хотел нас ободрить после не очень удачного дня и сразу позвал за стол. Мы были уставшими, слегка разочарованными, что не пришлось стрелять, но всё равно наполненными впечатлениями от времени, проведённого в джунглях. Бон уверенным тоном сообщил нам, что в субботу с нами будет сразу несколько охотников с собаками и что в субботу кабаны никуда не денутся от нас. Для меня, да и, думаю, для Виталика это не было важно. Мы были голодны и, когда жена Бона поставила на стол кастрюлю с «русским салатом» оливье, мы и думать забыли о кабанах и неудачной охоте.

Амелия не говорила по-английски, и за неё рассказывал Бон:

– Она нашла этот рецепт на YouTube. Когда я сказал ей, что ко мне в гости приедет большой босс из России, она сразу придумала, как показать в лучшем свете гостеприимство людей Сунды!

– Бон, это просто невероятно! Помнишь, я говорил, что твоя мама напоминает мне мою бабушку? И её еда тоже? Теперь я буду приезжать к тебе, когда буду скучать по русской еде!

– Ха-ха, да, Влад, мои двери всегда открыты для тебя! Но не забудь позаботиться обо мне, когда я приеду в Россию! Я рассчитываю там на хороший приём, – сказал Бон с ухмылкой.

Виталик, обращаясь ко мне по-русски, добавил:

– Вован, мы должны будем просто превзойти себя. Чтобы Бон просто влюбился в Россию.

– Обязательно влюбится!

Уже после ужина позже мы продолжили.

– Как думаешь, что ему надо в первую очередь показать?

– Если он поедет в Петербург, конечно, Эрмитаж. Он у меня как-то