Собственность бастарда, или Золотая Бабочка Анкрейм - Марина Бреннер

Громогласно от души изругав последними словами баронессу, не без удовольствия отметил, что её голубые глаза всё же заблестели от слез.

Распахнув дверцу и выйдя из экипажа, корн - лорд перепоручил заботу о невесте подбежавшим слугам. Сам же, полыхая гневом и желанием, пошел в дом, лихорадочно соображая, с кем немедленно это желание избыть.

А соображать долго и не пришлось! Молоденькая, веснушчатая горничная сама налетела на него в холле, уронив поднос с чистой посудой, ойкнув, растянула рот в похабной улыбке, безошибочно почувствовав жар ярости и кипящей мужской похоти. 

- Идём со мной, - велел Дьорн служанке, абсолютно не церемонясь.

Если честно сказать, церемониться с бабами он никогда и не умел, да и не хотел, а теперь хватит ему и баронессы. Ох, чуял наследник, Бабочка ещё попьет его крови, да прямо из сердца!

Отвратительно желанная стерва! Гонористая, спесивая тварь!

Окоротить её надо сразу, пока на шею не влезла... 

В небольшом кабинете покойного отца бастард развернул хихикающую девку спиной к себе и прижал животом к бархатистой поверхности массивного письменного стола. Немного потискав плотные, большие груди, задрал юбку.

- Ой, геррн лорд! - радостно выдохнула прислуга, разводя ноги и крепче упираясь локтями в стол.

- Захлопни варежку! - рявкнул Дьорн, быстро развязывая штаны.

Член стоял колом ещё с Анкрейма, горя болью и жаром. Жар этот предназначался другой, холодной, ненавидящей и неотзывчивой. От осознания этого злость, итак кипевшая ключом, ударила в голову и пах, где уже итак Чёрные Жнецы хороводы водили. Сжав плоть рукой и разведя пальцами другой руки пухлые губки горничной, бастард врезался в ждущее, алчное тело со всей дури, утонув в чавкающей глубине по самую рукоять! 

- Давай! - ожег резким приказом ухо прислуги, наваливаясь сзади, сминая ткань кофточки грудью, а черные волосы, стянутые в аккуратную прическу, пальцами - Двигайся, насаживайся глубже! Задницей верти, резче.

Эти указания были лишними. Женщина, стонущая сейчас от удовольствия под разгоряченным телом бастарда, была молодой, но не неопытной. Она двигалась четко, прицельно, и без всяких поучений отлично зная, что делать. Широко расстегнув кофточку, выпустила наружу белые груди и выгнулась сытой кошкой, сдавленно взвизгивая и облизывая рот, когда ладонь Дьорна проходилась по ним туда и обратно.

Служанка просто захрипела от удовольствия, когда он, отпустив её волосы, начал жестоко терзать горячие соски, перекатывая их и слегка оттягивая пальцами.

Ещё несколько ударов плотью в плоть - и всё было закончено.

Звонко шлепнув ладонями по округлым ягодицам, бастард, на момент прижав к себе содрогающееся в конвульсиях тело случайного сосуда для похоти и, излив туда злость, вышел из него.

- Можешь быть свободна, - прохрипел, отирая опавший член поданым служанкой полотенцем - Отлично потрудилась. Я вполне... доволен.

- Благодарю вас, геррн Патрелл! - промурлыкала прислуга, оправляя юбку, чулки и присаживаясь в реверансе - Если что... я всегда... Для вас, что угодно! 

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Что угодно. Что. Угодно. А что ему угодно?

...Бастард поднялся наверх и долго стоял, положа руку на дверь в спальню, где как ему сказали, разместили баронессу.

Пусть прикасаться к ней он не имеет права до свадьбы и первой ночи. Таковы правила и устои, а Дьорн не дурак, чтоб нарушать их. Что там верещала бы Бабочка, конечно наплевать и растереть, а вот от Богов получить можно неслабо за такое.

Но посмотреть - то на невесту он может? Просто посмотреть, пока она спит и рот на замке? 

Беллиора спала глубоко, опоенная специальными успокоительными взварами.

Девушка лежала на боку, на краю кровати, полуприкрытая одеялом и свесив почти до пола правую руку.

Теперь, отмытая дочиста и молчащая (это важно!), невеста показалась корн - лорду беззащитной и милой.

"На еду набросилась, аки волк голодный! - вспомнились слова пожилой служанки в перешёпоте с другими слугами - Глотала такими кусками, как мужик опосля работы, когда думала, что никто не видит... Даром что знатная, а голод не тетка, пирожка не поднесет... Когда мыли её, чуть не плакала, сто спасиб нашей банщице наговорила. Вот, девушки, что голод и нищета с людьми делает. Знатный не знатный, а перед матушкой нуждой все равны. В лишениях вся правда наружу лезет... Вся внутренность!"

Короткий осенний день уже сходил на нет. Лучи Аргара, пробиваясь сквозь задернутые плотные шторы, ласкали обнаженные руки баронессы Анкрейм. Бежали вверх, цепляясь за дрожащие ресницы и путались в бело золотистых волосах, рассыпанных по подушке.

Щеки девушки казались бледными, под глазами замерли тени, а губы кривились. Явно, сон был не из приятных.

- Неудобно лежит, - прошептал Дьорн - Сердце себе придавила... Дура. 

Матеря вполголоса и баронессу, и её папашу, и почему - то своего покойного отца, склонился над невестой.

Просунув руки под спину, ощутил мятное тепло девичьего тела. Приподняв легкую ношу над постелью, переложил на спину. Поправил свалившееся на пол одеяло и тут же отвел глаза, стараясь не зацепиться взглядом за тугие холмики грудей под голубой тканью ночной сорочки.

Однако же сука память моментально подбросила видение, как ножом взрезав им разум: белые, небольшие грудки перевернутыми чашечками и розовые, зефирные сосочки.

Да что же это такое?! Морок... Наваждение.

Беллиора Анкрейм ведьма, что ли?! 

Поправив ещё раз одеяло, бастард повернулся и пошел к двери, не заметив, что влетевшая в полуоткрытое окно осенница, отцепив от шторы жесткие лапки, присела прямо на подушку баронессы. Сворачивая и разворачивая золотистые крылышки, сыпала и сыпала с них пыльцу на белые пряди волос невесты лорда, следя за ним черными, выпуклыми, переливающимися фасеточными глазками.

"Надо просто отыметь геррну Зазнайку, - подумал наследник - Отыметь как следует, во все её великолепные щёлки! И тогда всё пройдет, и наваждение, и морок."

Прикрыв дверь, Дьорн теперь спускался вниз, где вовсю шли быстрые приготовления к свадьбе. 

Бракосочетание корн - лорда Патрелла и баронессы Анкрейм проходило чинно, без излишней пышности и, разумеется, с соблюдением всех норм, приличий и формальностей.