Воспитание детей на примере святых царственных мучеников - Марина Кравцова

Пьер Жильяр восхищался отношениями государя Николая Александровича с детьми: «Их отношения с государем были прелестны. Он был для них одновременно царём, отцом и товарищем. Чувства, испытываемые ими к нему, видоизменялись в зависимости от обстоятельств. Они никогда не ошибались, как в каждом отдельном случае относиться к отцу и какое выражение данному случаю подобает. Их чувство переходило от религиозного поклонения до полной доверчивости и самой сердечной дружбы. Он ведь был для них то тем, перед которым почтительно преклонялись министры, высшие церковные иерархи, великие князья и сама их мать, то отцом, сердце которого с такой добротой раскрывалось навстречу их заботам или огорчениям, то, наконец, тем, кто вдали от нескромных глаз умел при случае так весело присоединиться их молодым забавам».

Несколько слов и понятий, взятых из этого отрывка, могут стать для нас ключевыми, положенными в основу здоровых отношений между отцом и детьми: «поклонение», «доверчивость», «дружба», «сердце раскрывалось навстречу заботам», «умел присоединиться к забавам». Прежде чем требовать чего-либо от детей, мудрые родители сами вложат в них гораздо больше, чем собираются потребовать. Речь идёт, конечно, не о деньгах и вкусной еде, но о ненавязчивом, доброжелательном вхождении во внутренний мир ребёнка, о поддержке его в тот период, когда растущий человек только начинает свой путь по дороге жизни. Мудрые родители знают, что, прежде чем воспитывать детей, необходимо воспитать себя.

«Мне трудно говорить с достаточной силой об отношениях государя к своей собственной семье и об отношении великих княжон как к своим родителям, друг к другу, так и к посторонним, имевшим радость с ними близко соприкасаться, — писал А. Мордвинов. — Скажу только, что их светлые образы даже и всесокрушающему времени не удастся вырвать из моей благодарной памяти и я всегда буду под впечатлением этой изумительной, до встречи с ними никогда ранее мною не виданной, чудной во всех отношениях семьи. То неизменное впечатление, которое всегда оставлял за собой их отец, даже у людей, враждебно относившихся к нему, было впечатление обаятельной простоты, спокойного достоинства и полного тихого самообладания во всех тягостных случаях жизни. Эти благородные черты культуры характера не даются одним наследственным предрасположением, а требуют большой работы над самим собой. Нелегко, наверное, далась эта работа и государю».

Можно с уверенностью сказать, что многое в принципах воспитания детей государь Николай перенял у своего отца, императора Александра III. По словам О. Платонова, «воспитание и образование Николая II проходило под личным руководством его отца на традиционной религиозной основе в спартанских условиях. Учебные занятия будущего царя велись по тщательно разработанной программе в течение тринадцати лет. Чтобы будущий царь на практике познакомился с войсковым бытом и порядком строевой службы, отец направляет его на военные сборы. Параллельно отец вводит его в курс дела управления страной, приглашая участвовать в занятиях Государственного совета и Комитета министров. Блестящее образование соединялось у него с глубокой религиозностью и знанием духовной литературы, что было не часто для государственных деятелей того времени. Отец сумел внушить ему беззаветную любовь к России, чувство ответственности за её судьбу. С детства ему стала близка мысль, что его главное предназначение — следовать русским основам, традициям и идеалам».

По воспоминаниям баронессы С.К. Буксгевден, «император был очень вынослив; только в самые холодные дни он надевал пальто, обычно он выходил в военной тужурке, какую постоянно носил; он не любил тёплой одежды и поддевал только вязаную кофту под тужурку. После прогулки он заходил к императрице, и немного ранее десяти часов начинался его деловой день. Первый разговор был с гофмаршалом, с которым он просматривал лист своих обязательств на текущий день. Ровно в десять часов начинались аудиенции министров. Каждого из них государь принимал отдельно. Министры приносили с собой пачки бумаг, которые государь оставлял у себя для внимательного чтения. На каждом документе он ставил свои заметки карандашом и зачастую просиживал до поздней ночи, чтобы ознакомиться со всеми бумагами.

Николай II не имел секретаря и делал всю работу сам, даже накладывал государственные печати на конверты перед тем, как их передать для отправки. Ни одна бумага не оставалась на его столе — он всегда прочитывал и возвращал всё без задержки. Его работа в течение царствования всё время увеличивалась, так как появлялись новые министерства и департаменты.

Большое количество материалов, с которыми министры могли бы справиться сами, всё же представлялись на рассмотрение государя. Настоящая причина этого заключалась в том, что министры предпочитали не нести ответственности в некоторых случаях...»

Трудолюбие и ответственность — эти качества четыре царевны и царевич переняли от отца в полной мере. Ещё одна из ярких отличительных черт всех детей Николая II — милосердие, желание благотворить, идущее от души, чуждое всякого фарисейства. Отец всегда подавал в этом отношении дочерям и сыну достойный пример.

«Он был щедр и много помогал, жертвовал на пенсии из своих личных доходов. У государя не было никогда денег с собой. Однажды, когда он был в провинциальной церкви на обедне, староста подошёл с тарелкой. Я увидела большое смущение среди членов императорской семьи, сзади которой я стояла. Великая княжна Татьяна Николаевна наклонилась ко мне: “Не могли ли бы вы одолжить отцу десять рублей золотых?” — спросила она шёпотом.

Я вынула монету и сунула ей в руку. А на другой день я получила посылку с личной печатью государя. В ней была маленькая, из чудной голубой эмали коробочка, в которой лежала золотая десятирублёвка, на небольшой бумажке государь написал: “От благодарного должника щедрой заимодавице”» (из воспоминаний баронессы С.К. Буксгевден).

Мы уже говорили о том, что государь, безусловно, воспринимался супругой и детьми как глава семьи. Этому во многом способствовали его необыкновенная выдержка и сила воли — качества, о которых едва ли не слово в слово рассказывают всё более или менее близко знавшие государя. «Тщательно скрываемая болезнь наследника объясняет многое в жизни императорской четы, — пишет баронесса Софи Буксгевден о трагедии царской семьи — наследственном заболевании царевича Алексея гемофилией. — Они всегда надеялись, что будет найдено какое-нибудь средство для лечения недуга. Это было тяжким испытанием — постоянное беспокойство за жизнь любимого ребёнка, которое вдобавок они должны были скрывать и даже улыбаться. Умение владеть собой у государя помогало ему в этом. Сдержанность была второй его натурой. Многие спрашивали: отдавал ли он полностью себе отчёт в трагичности некоторых событий? — настолько спокойно было его отношение, настолько скрытно было выражение его лица. На самом деле это была маска».

«В своих основных, главных, крепко им продуманных и выношенных убеждениях он не сомневался никогда, — писал флигель-адъютант А. Мордвинов. — Сомнения вызывали лишь подробности тех путей, которыми он стремился возможно лучше, без особых потрясений подойти к намеченной цели.