Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн - Жан Мари Констан

Относительно организованные, равно как и стихийные репрессии, обрушившиеся на население, характерны для первого периода Религиозных войн, завершившегося 24 августа 1572 года ночью святого Варфоломея. Это событие является апогеем долгой бессмысленной борьбы, на протяжении которой и католики, и протестанты были уверены, что именно они смогут одержать верх, полностью устранив противника с религиозного и политического поля. В третьей главе рассказывается о всплеске религиозной нетерпимости в городах, о том, как запуганное и одержимое страхом божественного отмщения население, пытаясь умилостивить высшие силы, приносило им в жертву врагов-еретиков.

В первой и третьей главах речь идет прежде всего о разгуле конфессиональных страстей. Вторая глава увязывает упомянутые в них события с хронологией и находит им место на политической карте истории периода, начавшегося во время правления Генриха II и завершившегося Варфоломеевской ночью. Франциск I (1515—1547) долго не соглашался принять меры против протестантов, а когда согласился, его действия носили характер вполне умеренный и временный. Но уже его сын, Генрих II (1547—1559), убежденный, что адепты новой религии ставят под сомнение авторитет монархической власти, организовал систематическое подавление протестантов, символом которого стала Огненная палата Парижского парламента[8], чрезвычайный судебный орган по делам ереси. Не сумевший правильно оценить силы противников и найти решение, способное обеспечить согласие внутри французской нации, король Генрих II фактически стал главным виновником будущего вооруженного конфессионального противоборства. После его смерти Гизы, дяди Франциска II, правившие от имени юного короля, продолжили политику, которая в результате ввергла страну в пучину гражданской войны.

Екатерина Медичи, супруга Генриха II и мать королей Франциска II (1559—1560), Карла IX (1560— 1574) и Генриха III (1574—1589), и канцлер Мишель де Лопиталь верили в возможность мирного сосуществования обеих религий и предлагали предоставить протестантам юридический статус. Однако эта идея, для наших дней наиболее приемлемая, не нашла поддержки в массах; в тогдашней Европе не существовало даже понятия толерантности (слово «толерантность» в значении «терпимость» стало употребляться только в XVIII веке). Невозможно было даже представить, чтобы кто-нибудь из государей согласился иметь среди своих подданных иноверцев: религия призвана была служить укреплению основ государства. В XVI веке доминировала философия неоплатоников, для которых понятия единства, равновесия, согласия и гармонии не сочетались с возможностью существования у нации двух религий.

В контексте эпохи ночь святого Варфоломея является узловым событием Религиозных войн, ибо именно после этой трагедии большинство лидеров противоборствующих партий убедилось, что победа какого-либо одного лагеря в принципе невозможна. Потрясение было столь велико, что стремление организационно оформить политико-религиозные течения временно отступило на второй план, в результате инициативу перехватили неконтролируемые группы, склонные к стихийному насилию. Протестанты первыми сделали выводы из случившегося, соединив новшества религиозные с перспективными новаторскими идеями в области политики; они же и попытались реализовать эти идеи на практике. Новые политические идеи и практики, особенно в области церковного строительства и организации партий, рассматриваются в четвертой главе. Так, партия монархомахов (тираноборцев) выдвинула идею создания противовеса абсолютной власти короля, чтобы навсегда исключить возможность повторения Варфоломеевской резни. Пробудившееся с новой силой индивидуальное сознание, способное противостоять властным структурам общества, где отношения и обязательства выстраивались и принимались на основе корпоративной солидарности, личной преданности и интересов клиентелы, произвело настоящую культурную революцию в ментальном универсуме.

Чтобы в полной мере проанализировать поведение людей той эпохи, необходимо предоставить слово крестьянам, составлявшим более 80% населения. Их голоса постоянно звучали в Генеральных штатах, собиравшихся в то время гораздо чаще, чем в иные периоды истории французской монархии, а именно в 1560, 1576 и 1588 годах. Накануне созыва Генеральных штатов каждая, даже самая крошечная деревушка, составляла так называемые наказы. К сожалению, многие из этих наказов утеряны, но автору повезло: он обнаружил собрание из пятидесяти наказов за 1576 год. Эти наказы свидетельствуют о том, что сельские жители принимали активное участие в политической жизни страны: они не только выражали свое недовольство, но и предлагали проекты реформирования общественных институтов. Анализ этих документов позволяет определить, какая из политических партий: протестантов, непреклонных католиков или «политиков», пользовалась поддержкой жителей той или иной провинции. Крестьяне Боса, Перша и Темрэ иногда писали свои наказы сами, но чаще всего от их имени выступали нотабли из местных приходов. Процедура составления наказов зависела от структуры населенных пунктов и местных традиций.

Институты, придуманные Лигой, были наиболее совершенными. Движение лигистов, самых рьяных приверженцев католической веры, выступавших против восхождения на престол главы протестантской партии Генриха Наваррского, будущего Генриха IV, рассматривается в шестой главе. Но если прежде Лига традиционно считалась пассеистской организацией, сформировавшейся в крайне консервативной католической среде, то сегодня историки подчеркивают ее исключительно революционный характер. И действительно, подпольный Комитет шестнадцати, организовавший 12 мая 1588 года первую в истории Парижа акцию сопротивления, сопровождавшуюся строительством баррикад и принудившую монарха Генриха III бежать из собственной столицы, призывал поделить власть во Франции между королем и Генеральными штатами. По мнению Комитета шестнадцати, в обязанности Генеральных штатов должны были входить выборы суверена, назначение канцлера (второго после короля человека в государстве, ответственного за отправление правосудия и административное управление), коннетабля (главнокомандующего армией), министров, утверждение налогов большинством голосов, а также контроль за использованием кредитов.

Лигисты, взяв власть во многих городах, превратили их в независимые республики наподобие тех, что существовали в Италии или в Священной Римской империи германской нации. Единодушная поддержка населения властей Орлеана, Амьена, Лиона, Марселя, Сен-Мало, Морлэ стала новым и весьма существенным политическим фактором. Будучи воинственными сторонниками Лиги, власти этих городов нацеливали население на выполнение вполне определенных задач и не допускали массовых расправ, какие были в 1562 и 1572 годах. Вспышки народного гнева они направляли в нужное Лиге русло, организуя почти ежедневно шествия кающихся, устраивая религиозные церемонии с участием талантливых проповедников и зрелища, носящие глубокий символический смысл, издавая памфлеты и листовки.

Однако несмотря на активность лигистов последнее слово оставалось за потомственной элитой общества. «Средний эшелон дворянства», стратегическая социальная группа, включавшая в себя губернаторов, наместников, начальников городского ополчения и военачальников, иначе говоря, потенциальные кадры для армии, почти полностью присоединился к Генриху IV. Его собственный политический вес, политический вес высших королевских магистратов, а также набиравшее силу роялистское течение позволили монарху одолеть Лигу. Принимая во внимание, что исход борьбы уже известен, в седьмой главе анализируются противоречивые чаяния дворянства, которое оказалось между двух огней — между традиционной верностью королю и жаждой безграничной свободы, предвещавшей наступление «эпохи трех мушкетеров».