Убийство в кукольном доме. Как расследование необъяснимых смертей стало наукой криминалистикой - Брюс Голдфарб

«Коронер — представитель власти, вооруженный практически полнейшей силой закона», — писал видный бостонский адвокат Теодор Тиндейл[19].

В первую очередь он решает по своему усмотрению, необходимо расследование или нет, и уже очевидно, насколько велики возможности для злоупотребления в этой сфере: человеку, чья безнравственность и страх сильнее чести и честности, будет несложно помешать правосудию преградить дорогу любому законному расследованию преступления, лживо объявив его необязательным, а затем отвести подозрения, скрыть следы и улики, организовав поспешные похороны. Но раз он способен таким образом защищать виновных и подвергать угрозе публичную безопасность, то возможности человека, одержимого злобой или мстительностью, или желанием дешевой известности, воистину достаточно велики, чтобы заставить нас содрогнуться.

Скандал, который предшествовал концу коронерской системы в Бостоне, разгорелся, когда в мусорном баке нашли тельце новорожденного. Один из районных коронеров Бостона провел расследование, вынесшее вердикт «смерть от рук неустановленного лица». Каждый член жюри получил два доллара, а коронер заработал десять долларов. Но вместо того, чтобы проявить хоть малейшее достоинство, коронер решил воспользоваться случаем. Труп младенца подкинули в другой район, чтобы следующий коронер провел новое расследование и выкинул тело снова. Разлагающийся детский трупик использовали четыре раза, пока об этой отвратительной афере не стало известно общественности[20].

Таким был конец коронеров Бостона. В 1877 году законодатели отменили коронерскую службу и расследования и назначили компетентного врача ответственным за расследование смертей.

Таким был мир, который стремилась изменить капитан Фрэнсис Глесснер Ли. До ее вмешательства расследования смертей шли протоптанной дорожкой, сворачивая с нее лишь тогда, когда общественность потрясали особенно возмутительные скандалы. Фрэнсис Ли предстояло вывести Соединенные Штаты из тьмы Средневековья, заменить коронеров судмедэкспертами и модернизировать расследования неожиданных и необъяснимых смертей.

Полицейское отделение Чикаго старше, чем сам город[21]. Тридцать первого января 1835-го, за два года до основания города, Генеральная ассамблея Иллинойса разрешила поселению Чикаго создать собственную полицию. Семь месяцев спустя Орсемус Моррисон был выбран первым городским констеблем.

Будучи констеблем, Моррисон носил «церемониальный жезл» — покрашенную в белый цвет деревянную дубинку, которая была не столько оружием, сколько украшением и символом возложенных на него полномочий. В обязанности констебля входили сбор штрафов и налогов, а также служба в качестве коронера округа Кук и проведение расследований в случае подозрительных смертей.

Первым делом Моррисона было расследование смерти приезжего француза, найденного мертвым осенью 1835 года[22]. Труп нашли рано утром наполовину погруженным в грязную канаву в лесистой местности, где сходились несколько улиц (сегодня на этом перекрестке располагается здание городского Совета). Моррисон созвал присяжных. Они выяснили, что покойный остановился в отеле и отправился на вечернюю прогулку. Он был пьян и, очевидно, заблудился и упал на заболоченном участке. Присяжные пришли к выводу, что мужчина замерз до смерти по несчастному стечению обстоятельств. Свидетельств иного не было.

Когда Моррисон служил констеблем, Чикаго был поселком, где жили немногим более четырех тысяч человек. Однако поселок, удобно расположенный неподалеку от Великих озер, железных дорог и реки Миссисипи, быстро стал крупным центром промышленности и торговли. Сельскохозяйственное оборудование, продававшееся в Чикаго, преобразовало обширные прерии страны в изобильные фермерские земли. Скот и свиньи, которых выращивали на Среднем Западе, возвращались в Чикаго для забоя, а оттуда мясо вместе с зерном и кукурузой поставлялось по всем Соединенным Штатам. Город стал домом для крупнейших промышленников страны и некоторых самых богатых семейств.

В 1800-е годы население Чикаго увеличивалось с захватывающей дух скоростью. К 1860-м годам город вместил более сотни тысяч человек. В следующее десятилетие количество жителей почти утроилось, достигнув трех сотен тысяч. И среди легиона молодых людей, мигрировавших в Чикаго в тот период роста, были родители Фрэнсис Ли — Джон Джейкоб Глесснер и Фрэнсис Макбет.

Сын газетного издателя Глесснер родился в 1842 году и провел годы своего становления в Огайо. В двадцать лет он выбился в люди, получив место счетовода в компании Warder, Child & Co, расположенной в Спрингфилде, промышленном городе на юго-западе штата[23]. Фирма, делавшая сеялки, косилки и сажалки, входила в число крупнейших производителей сельскохозяйственного оборудования в стране. Глесснеру, хорошо подкованному в бизнесе, успех был обеспечен. В Спрингфилде молодой человек снимал комнату у семьи Макбет, в их доме он познакомился с Фрэнсис, юной учительницей, и влюбился в нее.

В 1869 году директор Warder, Child & Co решил открыть офис в Чикаго, чтобы увеличить свое представительство на Среднем Западе. Глесснер вызвался возглавить новое отделение и был назначен вице-президентом компании. Они с Фрэнсис поженились в доме ее родителей в Спрингфилде, навестили родителей Джона, а затем сели на поезд, чтобы начать новую жизнь в Чикаго.

Второго октября 1871 года, за неделю до Великого чикагского пожара, Глесснеры отпраздновали рождение своего первого ребенка, Джорджа Макбета. Дочь Фрэнсис родилась 25 марта 1878 года. Здоровую полненькую девочку называли Фанни.

Глесснер неуклонно богател. Когда в 1877 году он стал младшим партнером компании, его доля составила 39 600 долларов (или 872 тысячи по нынешним ценам). К сорока годам Джон Джейкоб Глесснер владел капиталом приблизительно в 27 миллионов долларов (в пересчете на современные деньги). Он был одним из самых богатых людей в Чикаго.

В один прекрасный момент пять самых крупных производителей сельскохозяйственного оборудования — McCormick Harvesting Machine Company, Deering Company, Plano Manufacturing Company, Wisconsin Harvester Company и Warder, Bushnell, & Glessner (преемница Warder, Child, & Co) — слились, чтобы образовать International Harvester Company. В момент создания компания оценивалась в 150 миллионов долларов. Джон Джейкоб Глесснер, в то время уже директор Warder, Bushnell, & Glessner, был избран председателем исполнительного комитета International Harvester. Теперь ему принадлежала часть крупнейшей компании-производителя в мире, и благополучие семьи Глесснеров было обеспечено на поколения вперед.