Шпион судьбу не выбирает - Игорь Атаманенко

На Западе, Курусу-сан, говорят: «Если вы видите, что ваш банкир выпрыгивает из окна десятого этажа, бросайтесь за ним — это прибыльно».

Я руководствуюсь той же логикой. Поэтому, несмотря на все причуды и истерики Мадам, я готов пойти за ней в огонь и в воду — куда угодно ей… Кстати, вот это, — Борис вновь тронул крест, — я приобрел по настоянию и с помощью Мадам. Она толк в таких вещах знает и собирает их… Знаешь, какая у нее богатая коллекция «брюликов»! Я пристрастился к ним под ее влиянием… Я, вообще, многим ей обязан. Она меня ввела в такое общество, в которое ни за какие деньги не попадешь: писатели, заместители министров, торговые тузы…

Но все же я очень от нее устал. Ладно бы, только ее причуды и скандалы, которые она мне ежечасно устраивает! С ними еще можно мириться… Ужас в том, что когда я по ее просьбе начинаю обнимать и целовать ее в губы, мне постоянно кажется, что я целую Леонида Ильича… Моя Мадам, старея, внешне все больше походит на своего отца… Да ты и сам это увидишь, вот она, уже подходит…

Ты только присмотрись внимательнее! У нее очень грубые, крупные мужские черты лица. А тут еще с возрастом у нее начали расти усы. Недавно я по телевизору увидел, как Брежнев лобызался с Эрихом Хонеккером, ну, ты знаешь, немецкий генсек, так меня чуть не стошнило на стол… Хорошо, что успел до ванной добежать, а то бы опозорился перед гостями… Короче, когда мне приходится целовать ее в губы, я стараюсь закрывать глаза… Ну, ничего! Как говорится, каким бы тяжелым ни был пост — Пасха неминуема… Вот купит она мне квартиру, а там видно будет».

«Но она ведь замужем, — удивился я, — и ее муж занимает большой пост в Министерстве внутренних дел!»

«Ну, а что муж? — равнодушно ответил Буряце. — Его интересует только карьера. К Мадам он совершенно равнодушен. Правда, узнав о том, что у нее со мной любовь, муж пару раз подсылал своих людей, ментов поганых, чтоб меня поколотили, но теперь Мадам приставила ко мне охранников из КГБ, которые в обиду меня не дадут. Ее мужу — генералу Чурбанову — совсем не выгодно идти на разрыв с ней, потому что он сразу потеряет благосклонность ее отца. Чурбанов это хорошо знает, потому и терпит меня — выбора у него нет!»

…Приблизившись к нам, Галина, вместо приветствия, громко выругалась. Прокричала, чтобы Борис помог прибывшим на смену охранникам вынести из машины хлеб, банки с икрой, виноград, ящики с шампанским и водкой. Отдав распоряжения, Галина без тени стеснения начала снимать с себя платье, чтобы переодеться в поданный телохранителем шелковый халат.

Я попытался отвернуться, но Борис, который демонстративно проигнорировал указание Мадам помочь охране, тихо сказал мне:

«Не вздумай отворачиваться, иначе ты сразу попадешь в немилость. Она обожает, когда ее нагую рассматривают молодые мужчины!»

…За время, которое я провел в обществе «сладкой парочки», я понял, что Борис — умный и очень ловкий человек.

Галина — крайне раздражительная и конфликтная женщина. Когда Борис напоминал ей, что пора возвращаться к родителям, которые отдыхали неподалеку, в Ореанде, Галина закатывала истерику, швыряла в любовника гроздья винограда и обвиняла его в том, что он ее не любит.

Опьянев, Галина стала плакать и кричать:

«Я люблю искусство, а мой муж — му…к, хотя и генерал. Ну, что поделаешь, чурбан — он и есть чурбан!»

По возвращении в Москву я несколько раз бывал в гостях у Буряце, в квартире на улице Чехова, которую для него приобрела Галина.

…В декабре 1981 года, вернувшись из Гонконга, куда я летал, чтобы приобрести Борису видеоаппаратуру, я застал у него дома двух неизвестных мне молодых людей. Все трое оживленно обсуждали план тайного проникновения в квартиру какой-то артистки.

Я хотел уйти, но Борис попросил остаться, сказав, что у него от меня секретов нет.

Из разговора мне стало известно, что в квартире артистки находятся драгоценности необыкновенной красоты на астрономическую сумму. Ничего подобного нет даже у Галины, что вызывает ее зависть и злость. Злость из-за того, что она предложила артистке огромные деньги за коллекцию, но та отказалась ее продавать. После чего Брежнева якобы сказала:

«Если она не хочет мне их продать, то лучше, чтобы они исчезли из Союза!»

Насколько я понял, родственник одного из молодых людей работает в отделе, контролирующем сигнализацию в доме артистки. Он должен был в обусловленное время отключить ее, чтобы сигнал тревоги не поступил в отделение милиции. Еще двое или трое мужчин должны были подъехать к дому на машине и на глазах консьержа вытащить огромную елку. В случае возможных вопросов злоумышленники должны были бы отвечать, что елка — новогодний подарок артистке, а они лишь выполняют поручение привезти и оставить дерево у дверей квартиры.

Буряце согласился с остальными заговорщиками, что все будет выглядеть естественно и их действия не вызовут подозрений у консьержа, так как у знаменитых артистов масса поклонников, которые способны выражать свои симпатии самым экстравагантным образом…»

Самурай

Сколь веревочка ни вейся…

Последующие события развивались стремительнее, чем в крутом кинобоевике. Поскольку бриллианты Бугримовой было невозможно сбыть внутри страны, генерал Карпов по указанию Андропова приказал ввести особый таможенный контроль во всех международных аэропортах и пограничных пунктах Советского Союза. Удача не заставила себя ждать. Через два дня в аэропорту Шереметьево был задержан гражданин — в полу его пальто был вшит замшевый мешочек с тремя самыми крупными бриллиантами из коллекции Бугримовой. Еще через несколько дней оказались за решеткой и другие члены банды профессиональных грабителей, специализировавшихся на, как они именовали свой промысел, «изъятии у населения бриллиантовых излишков».

Расследование дела об ограблении вдовы Алексея Толстого и квартиры Ирины Бугримовой обрело новый импульс, когда от подследственных были получены данные, что наводчиком, взявшим за свои труды баснословные комиссионные, в обоих случаях был Борис Буряце.

В его квартире был проведен тщательный обыск, который не только усилил подозрения в причастности цыгана к похищению драгоценностей, но и заставил вернуться к другим нераскрытым делам.

Буряце был вызван на допрос.

В норковой шубе и норковых сапогах, с болонкой в руках и дымящейся сигаретой в зубах «Бриллиантович» вошел в кабинет следователя. Спесь слетела моментально, как только ему было объявлено, что он задержан и ближайшие десять дней ему придется провести в Лефортовской тюрьме.

Следователи любезно — им было известно о его близости с Галиной Брежневой — предложили ему уведомить своих родственников. Борис позвонил Галине, но та еще не успела прийти в себя после затянувшейся новогодней попойки и в растерянности бросила трубку…

…Через некоторое время суд приговорил Буряце к пяти годам лишения свободы с конфискацией принадлежавшего ему имущества, в том числе и подарка Брежневой — квартиры на улице Чехова.