Без права на возврат - Елена Мейсак

Имело ли смысл как-то намекнуть родным на то, что случится? Навряд ли. Потом ее бы обозвали ведьмой и сказали, что именно она все и напророчила. Либо просто сочли бы немного не в своем уме, как это чаще и бывает.

Поэтому она просто гармонично вписалась в интерьер, притихла и потягивала шампанское из искрящегося хрустальными лучами бокала. Наверное, ничто так не разрушает последние мгновения жизни как знания, что это твои действительно последние мгновения, а не глупые упражнения из глупого тренинга, где тебя вечно учат представлять, что бы ты сделал, если бы жить тебе оставалось всего три месяца. Идите сами попробуйте, психологи недоделанные.

Но кое-что сегодня ее, все же, порадовало. Почти год прошел, как от нее ушел к другой женщине муж. Ушел вероломно и неожиданно, просто сообщив ей однажды, что снял квартиру где-то рядом со своей успешной работой и больше дома его можно не ждать. Тогда это ее порядком выбило из колеи, хотя и прожили они вместе всего пару набитых взаимными претензиями лет. А сейчас она не чувствовала ничего. Ничего совсем. В ее воспоминания длинной иглой вошла общая анестезия и все их безвозвратно заморозила.

Это значило, что пятого января она не примет приглашение от своего бывшего одноклассника и не пойдет с ним на премьеру какого-то бестолкового фильма, чтобы хоть немного заглушить звенящую пустоту в душе и мучительную боль одиночества.

Ей уже начинали нравиться эти микрооперации по удалению битых секторов из ее прошлого. Чик-чик! Хоп-хоп! И не встретит она больше Антона, который на два с половиной года погрузил ее жизнь в липкий, зловонный, разлагающийся ад.

Антон вытащил ее из одного горящего поезда кошмара, выписав проездной в другой. Сначала она думала, что ведет этот поезд, расслабилась и доверилась своему спутнику, поверила его словам и обещаниям, таким на первый взгляд милым; и когда спохватилась, что сидит вовсе не в кабине машиниста, а в немытом туалете хвостового вагона, а поезд их отношений летит под откос, было уже слишком поздно.

Жизнь неумолимо отматывала свои дни вперед, и вскоре на ринге времени загорелась цифра «2». Это значило, что реальность открыла против нее второй раунд, и в этом раунде она упадет в нокдаун.

Рефери стоял и хладнокровно смотрел, как она корчится и пытается подняться, сливая свои силы, деньги и время на то, чтобы остановить горящий поезд или хотя бы спрыгнуть с него. Пальцы судьи неумолимо разгибались, и она знала, что когда он произнесет цифру десять, ей настанет конец.

Кое-как поднявшись с пола и оправившись от очередного удара под дых, она рассталась с Антоном. Но ее противник с ринга нагло смеялся, показывая гнилые зубы и, хохоча во весь голос, говорил, что расстаться-то может каждый. А вот забыть предательство и уж тем более оправиться от него поди-ка попробуй.

Сейчас она сидела и, глядя в лопавшиеся на поверхности бокала пузырьки, счастливо вздыхала, понимая, что теперь этой омерзительной истории в ее жизни никогда не будет.

А раз не будет, значит она не забросит бизнес почти на целых два года, и не передаст его в руки помощника, который подкосит ее и без того зашатавшееся виртуальное положение.

Кстати, помощника после праздников нужно будет уволить. Как же вовремя ей в голову пришла эта мысль.

Теперь она отыграет у жизни третий раунд, и, возможно, все действительно пойдет по-другому.

Восьмое марта она проводила дома, готовя какие-то отчеты, несмотря на выходной, и размышляя о том, куда ей податься на майские праздники.

Вскоре должен приехать курьер из кофейни и привезти заказанные горячие блинчики. С момента обнаружения на себе лишнего человека она объявила ему войну и записалась в фитнес-клуб, чтобы вернуть себе прежнюю форму, но сегодня был женский праздник, а раз женский праздник, она широким жестом решила позволить себе все, чего ни пожелает ее душа. И она пожелала блинчиков с шоколадным кремом, вина и кофе «Блю Маунтин». Да уж, губа у души была явно не дура.

Этот день она не любила с детства и всегда старалась остаться дома. Раньше, когда у нее была обычная работа, она всегда брала на этот день выходной. Почему-то она чувствовала себя ужасно одинокой среди всех этих мужчин, спешащих с пышными букетами и просто облезлыми букетиками к своим возлюбленным и женам. К ней уже давно никто так не бежал.

Какое-то время у нее был муж, но если быть до конца честной, это она женила его, а он в награду подарил ей себя. Потому-то и не считал нужным дарить ей еще и цветы.

Часики тикали, а курьер все не шел и не шел. Не может быть, чтобы в этот день в городе были пробки. Или может? Пробки из влюбленных и просто сильно обязанных мужчин, бегущих домой с букетами наперевес? Так и без блинчиков можно остаться. Она взяла припрятанные для курьера чаевые и затолкала обратно в кошелек.

Вскоре в дверь позвонили. Наконец-то! Спешно надев сброшенные в процессе работы плюшевые тапочки, она побежала к домофону. На ее вопрос «Кто там?» никто не ответил. Курьер, должно быть, был иностранец.

Услышав звонок, она широко распахнула дверь, да так и застыла с руками, словно распростертыми для объятий.

Перед дверью стоял незнакомец из аэропорта.

Он избавился от своей музейной формы и был облачен в облегающий черный пуховик, голубые джинсы и черную вязаную шапку – наряд хоть и не был дорогим, но выглядел вполне сносно. В руках незваный гость держал огромную композицию из божественно пахнущей мимозы и пакет с ее ужином.

Она оторопело смотрела на него.

– Позволишь войти?

– К-к-к-ак вы меня нашли? И п-п-п-очему вы мне тыкаете? Вы, вообще, кто?

– Неловко все это объяснять. Позволь мне войти.

– Еще чего! Чтобы вы шарахнули меня по голове чем-нибудь тяжелым и вынесли у меня все из квартиры? Имейте в виду, сделаете еще хоть шаг, и я звоню в полицию!

– Ты хочешь сказать, в милицию? Не надо, потому, что она уже здесь!

– Мне не до шуток, уважаемый. Уходите. Что вы сделали с курьером? Убили его?

Она попыталась закрыть дверь, но не успела, потому что в проеме возник мужской ботинок с протектором. Она старательно отпихивала ногу из проема, но все бестолку. Мужчина и не собирался уходить!

– Я оплатил твой заказ и отпустил курьера. Прошу тебя, пусти меня внутрь. Наша возня сейчас привлечет внимание всего дома, и я тебя уверяю, это совсем ни к чему ни тебе, ни мне.

– Хм! С чего бы это? Мне как раз выгодно, чтобы на шум сбежались соседи. Что вам от меня нужно?

– Я клянусь, что не причиню тебе зла. Пусти меня.

Вконец обессилив от этой бессмысленной борьбы, она впустила его в квартиру и закрыла дверь. На всякий случай она сходила в ванную и взяла в руки маленький дорожный лак для волос.

– У вас десять минут, чтобы сказать мне то, что вы хотели. А если начнете дурить, обещаю вам, что залью этой штукой ваши глаза так, что вы их больше не разлепите. Так что советую вести себя тихо и резких движений не делать. Вот шкаф, можете повесить верхнюю одежду. Возьмите дежурные тапочки. Это тапочки моего бывшего мужа, надеюсь, не побрезгуете.