Превращение - Эмили Уитмен

кряхтения. – Подожди здесь, я что-нибудь поймаю.

– Я и сам могу поймать, – сказал я, но она уже исчезла.

А спустя несколько мгновений вновь появилась, держа в пасти сельдь. Бабушка взяла рыбу когтями и аккуратно откусила голову, затем острыми зубами сняла кожу, обнажив блестящее мясо.

– Налетай! – позвала она.

Я перевернулся, и бабушка уронила кусок мне в руки. Увы, сельдь была не такая вкусная, как лосось.

На берегу бабушка вытянулась во весь рост на солнышке и похлопала по камешкам рядом с собой.

– Не хочу историй, – сказал я и скрестил руки на груди.

Она заурчала.

– Это хорошо, а то меня в сон клонит. Мои старые ласты нуждаются в отдыхе, – от солнечного марева и дрёмы речь бабушки становилась всё медленней. – Будь рядом и не подходи к воде, а то твоя мама шкуру с меня спустит. Давай, повторяй: от бурных приливов и бурных отливов…

Я вздохнул и продекламировал:

От бурных приливов и бурных отливов,

От водоворотов игривых,

От косаток, акул и людей —

Шелки, беги поскорей!

– Всё правильно, – сказала она, зевая. И, сложив ласты на животе, опустила голову, а спустя мгновение уже доносился храп из её плоского носа.

Я сидел и смотрел на волны. Потом взял дублоны и начал играть, пуская с их помощью солнечных зайчиков по поверхности воды. Затем решил проверить, насколько они твёрдые, и бросил монеты о скалу.

– Хватит шуметь! – заворчала бабушка.

Я подержал кругляши в ладонях и подождал, пока она вновь захрапит, а потом тихонько поднялся на ноги. Мне не хотелось сидеть тут и ждать, пока все остальные вернутся с полными животами и с посвежевшими от приключений физиономиями. Раз уж я застрял здесь, пойду исследовать остров, а бабушка даже не узнает о том, что я уходил.

Я пересёк берег и взобрался по скалистому холму. На вершине оглянулся. Сверху бабушка казалась такой маленькой, что уместилась бы у меня на ладони.

Летевшая с северной стороны чайка начала снижаться и опустилась на землю у самых моих ног. Это была вчерашняя чайка.

– История? – прокричала она, уставившись на меня. Я медлил с ответом, и она клюнула мою ногу. – История!

Я понимал птичий язык лучше всех в клане, но ограничился фразой:

– Большой заплыв. Без чаек.

И позвенел дублонами в руке.

Глаза чайки напряглись.

– Что? – спросила она, глядя на мою руку. – Дай!

Я наклонился и показал ей монеты. Она с недоверием клюнула одну.

– Ничего хорошего, – сказала она. Вероятно, ожидала чего-то съедобного. Затем подняла голову, прислушиваясь к чему-то, чего я не мог услышать, и полетела, не попрощавшись.

Я последовал за ней, прыгая с камня на камень. Путь перегородил утёс, и я взобрался на него.

Обрыв под моими ногами заканчивался бухтой со скалами. В проёмах между ними, с противоположной стороны, можно было разглядеть мелькавшие волны. Посреди пляжа одиноко возвышался гладкий валун, величественный, словно трон великого вождя. Это было отличное место для создания каменных картин.

Я нашёл достаточно широкую расщелину, чтобы протиснуться, и скользнул вниз. Под конец стало тесновато, и я цеплялся за выступы, пока не смог спрыгнуть на землю.

В бушующем прибое я нашёл самые круглые и гладкие камни. Потом залез на большой валун и, усевшись, принялся выкладывать из камешков дугу. Рисунок превращался в крутую спираль: сначала белые камни, потом чёрные, потом кроваво-красные. А на конце огненным хвостом кометы сияли дублоны.

Правда, в центре было пусто, чего-то не хватало.

Я опять полез в прибой, и тут к моим ногам прибило ракушку – круглую, закрученную в спираль улитку, такую же, как моя картина. Превосходно! Выходя из воды, я засунул палец в раковину, надеясь внутри найти что-нибудь съедобное. Однако вместо этого мне на ладонь упало что-то зелёное и блестящее, твёрдое, как камень, и наполненное светом, словно волна. Я поднёс это к глазам и затаил дыхание. Я мог видеть насквозь!

Взобравшись на каменный трон, я положил ракушку в центр спирали и принялся разглядывать мир через своё новое сокровище. Берег, небо, скала – всё стало туманно-зелёным, будто под водой. Камень превратил сушу в океан. Чудеса! Жаль, рядом нет никого, кому можно было бы это показать!

Вдруг раздался крик чайки:

– Смотри!

Она глядела в просвет между скал. Я не видел ничего, кроме волн, но потом услышал странный плеск – такой не издаёт ни один зверь и ни одна птица. Что-то приближалось, звук становился громче и громче.

Появился огромный красный клюв.

Ещё всплеск, и тварь появилась целиком. Изогнутый живот загородил просвет, заслонив собой море. Это нечто была огромным, размером со взрослую косатку.

Но при этом было покрыто не кожей, как все киты. Чудовище было покрыто деревом.

Глава 7

Один

Лодка. А не просто пятнышко вдали, каким я видел их прежде. Я заворожённо уставился на неё.

Плоский деревянный плавник вонзался в воду. Сверху его держала человеческая рука – это точно была она, но у запястья кожа становилась оранжевой. Я наклонился вперёд, вглядываясь сквозь проём. Лодка шла вперёд, оставляя за собой пену…

Вдруг прямо передо мной вверх взмыл столп воды.

Я припал к земле. Сердце колотилось. В облаке брызг на меня надвигалась фигура – бабушка!

– Беги! – рявкнула она. Глаза её сверкали.

Меня пронзило осознание происходящего. Лодка приближается к мысу. Вскоре человек проплывёт мимо скал. Он увидит бухту, валун и меня.

Я спрыгнул с валуна и в ту же секунду, приземлившись, рванул к скале.

Ещё один всплеск: громче, ближе. Я обернулся и замер – с вершины валуна яркими золотистыми бликами играли на солнце дублоны.

Я повернул назад. Бабушка рычала позади и толкала меня вперёд. Чайка кричала, предупреждая об опасности.

– Он увидит! – произнёс я. – Поймёт, что я здесь.

Бабушка проследила за моим взглядом. Она вскинула голову.

– Я заберу. Беги.

Я бросился к