Подводный город Протто - Эдуард Романович Шифман

перед выбором: продолжить войны и борьбу с незнакомыми болезнями или уйти в надежде сохранить тихую радость бытия. Мы ушли. Создали купол Протто и опустились с ним на дно океана. Протто – один из нас. Большой и сильный эо, который делит с нами радость и боль. Мы верили, что он не подведет, потому что в его генетическую природу заложена забота об эо.

Так мы оказались на дне океана. Я хорошо помню то время. Мы были счастливы. Ничто не мешало нам быть вместе. Впереди нас ждали любимые дела, спокойная и размеренная жизнь. Сотни заботливых механических помощников окружали нас, создавая комфорт и оберегая покой. Протто был с нами.

Оглядываясь назад, мы видим, как зрела и приближалась катастрофа, как медленно и неуклонно мы шли к ней, как случайные обстоятельства складывались в неизбежность, как из маленьких неприметных кусочков мозаики складывалась картина нашей сегодняшней беды. Ее истоки лежали в намерениях. Мы создали Протто, чтобы он защитил нас. Чтобы заботился об эо. Что в этом плохого?

Окруженные заботой Протто, мы отдалились, перестали чувствовать друг друга. Связь с куполом вытеснила наши отношения. Да, мы слышали тех, кто рядом, но чужая боль перестала трогать, а радость уже не была общей. Синг обнаружил снижение активности головного мозга вблизи эо-центра. Он не придал этому значения. Теперь-то мы знаем: это был первый шаг в пропасть.

Связи между эо истончались и рвались, а связь с Протто укреплялась. Мы все больше нуждались в нем и все меньше – друг в друге. Взрослые и дети проводили много времени с Протто, забывая о том, что раньше было важным: общении и желании помочь близким. Протто заменил нам все: семью, друзей, любимое дело. Мы больше не могли обходиться без него. Хотелось прижаться к его поверхности и почувствовать, что весь мир принадлежит тебе и ты можешь все. Это чувство так притягивало, что многие ушли в купол. Растворились в нем.

Наши дома – часть Протто. Их стены дают нам тепло и уют, чистый воздух и свет. Они живые. Чтобы дом жил, Протто должен чувствовать связь с хозяевами. В те смутные времена дома расцвели. Светящимися праздничными рядами стояли они вдоль улиц. Приветливо вспыхивали радужные овалы дверей. Но некому было воспользоваться этим гостеприимством. Улицы города опустели. Только наши механические помощники суетливо сновали повсюду, привычно выполняя свою работу. За праздничными фасадами домов народ эо тихо исчезал, медленно погружаясь в Протто.

Нас спасла Зэя. Было что-то в ее природе, что сопротивлялось влиянию купола. Она могла сливаться с ним, но никогда не подчинялась этому желанию полностью. Она была одной из немногих, в ком связь с эо была сильнее, чем связь с Протто.

Зэя видела, как мы с Рэей часами просиживаем у стены, забыв обо всем. Почувствовала скрытую угрозу и бросилась к Сингу за помощью. Она застала деда сидящим у стены купола. На его лице блуждала улыбка. Зэя попыталась пробиться к его сознанию. То, что она поняла, потрясло ее. Синг был счастлив. Протто помогал ему пребывать в этом состоянии блаженства. Синга больше не интересовала судьба народа эо.

Зэя вышла на улицу в поисках помощи. Заглядывала в дома в надежде найти тех, кто подскажет, что делать. Но везде видела одну картину: эо нашли свое счастье. Да, мы стремились к тихой радости единения. И Протто дал нам ее. Но разве об этом мы мечтали?

Зэя нашла еще двух детей, которые не были подвержены влиянию купола. В спящем городе они были одни. Втроем они еще раз прошли по всем улицам, заглядывая в каждый дом, но не нашли никого, кто мог помочь им. Тогда дети вошли в храм и стали взывать к Протто в надежде, что тот услышит их. Но ничего не произошло. Протто счел, что счастье всего народа эо важнее страха троих детей.

Тогда они снова пошли к Сингу. Стали просить Протто умертвить его дом. Дети отказались от пищи. Они сидели рядом со старым ученым и просили, чтобы Протто почувствовал их страх одиночества и отпустил старого эо. На девятый день дом Синга умер. Его стены покрылись серым налетом, похожим на камень. Синг отделился от купола. Потребовалось несколько дней, чтобы он пришел в себя и перестал стремиться к Протто. Он был старым и мудрым. Смог увидеть боль детей, хотя чужие чувства больше не отзывались в его душе. Он вспомнил о народе эо.

Вчетвером они шли по городу, освобождая эо от власти Протто. Давая всем свободу. Свободу, основанную не на чувствах, а на понимании.

Когда на чашах весов Протто боль детей и убежденность старика стали более значимы, чем тихое счастье единения остальных эо, купол отпустил нас.

Я был с Протто в тот день. За пеленой блаженства возникло легкое раздражение и тревога: с Зэей что-то случилось. Сквозь туман удовольствия пробились ее страх и боль. Протто донес их до меня. Хотелось отодвинуть неприятное чувство, вернуться в теплую нежность покоя, но раздражающий сигнал не давал забыться. Я открыл глаза. Увидел Рэю. Рядом с ней – Синга и Зэю. Они смотрели на меня. Ждали, когда я очнусь. Я понял: случилось плохое. Но отделиться от купола было трудно. Как окунуться в обжигающий холод зимнего океана.

Это было непростое время. Тяжелый труд. Мы пытались вернуться к прежней жизни. Но сами уже не были прежними. Мы изменились. Потеряли то, что объединяло нас когда-то. Мы больше не чувствовали друг друга. Как будто очутились в новом, незнакомом мире. Открыли глаза и увидели, что все мы разные. Каждый со своими желаниями и проблемами. С разными способностями.

Раньше наши отличия не имели значения. Каждый чувствовал других и незаметно для себя помогал тем, кто нуждался. Но когда мы отдалились друг от друга, наши отличия стали порождать споры. Конфликты разбегались среди нас, как трещины по стеклу, разделяя народ эо.

Протто тоже стал другим: изменил частоту сигнала, с помощью которого взаимодействовал с нами. Наша связь с ним ослабла. Но самым ужасным было то, что некоторые эо совсем перестали чувствовать Протто. Мы исследовали это явление и выяснили, что оно является следствием генетического заболевания. Внешний мир изменился, и болезнь проявила себя. Страшное слово – «протто-глухота». Из-за нее около половины мужчин эо лишилась способности взаимодействовать с куполом, хотя женщины продолжали его чувствовать.

Дома эо, страдающих протто-глухотой, стали умирать. Превратились в бесчувственный камень. Инженеры решили часть проблем. Вместо живых дверей появились металлические жалюзи. Чистый воздух в умерших домах обеспечивали специальные устройства. Но эти неудобства ничто по сравнению с теми страданиями, которые испытывал эо, потерявший связь с другими и лишенный поддержки Протто. Ничто не могло сравниться со всепоглощающим чувством одиночества.

Мы с Сингом искали решение проблемы. Работали над тем, чтобы восстановить способность эо чувствовать друг друга. Верили, что сможем вернуть утраченную силу. Но не успели.

Отец Кэна, Кротос, работал хранителем на складе оружия в Восточном секторе. Там в промасленных саркофагах спала смерть: робопсы, огнеметы, пушка с центральной башни. Машины убийства, которые когда-то защищали нас. Мы не предполагали, что они повлияют на нашу судьбу.

Кротос был одним из тех, кто потерял связь с Протто. Я не могу принять и оправдать то, что он делает сейчас, но я понимаю, что он чувствовал долгими ночами во время своих дежурств. Никто не разделил с ним боль. Никто не заметил, как созрел в его голове страшный замысел. Мы были разобщены и не видели, что с ним происходило.

Однажды ночью он вошел на военный склад вместе с группой единомышленников. Наутро мы проснулись и увидели на улицах эо, вооруженных электрическими хлыстами. Рядом с каждым был робопес. Это было нарушением правил. Никто не имел права активировать древнее оружие. Синг собрал Совет. Но Кротос с последователями схватили и заперли их в мертвом доме.