Хорек-писатель в поисках музы - Ричард Бах

Преисполнившись уверенностью и вспомнив, какой богатый у него опыт, он встал из-за стола, поднялся в свою Мансарду и радостно плюхнулся на стул. Писать как можно лучше? Писать о том, что я знаю? Писать о том, что для меня важно? Да запросто!

Не удосужившись даже как следует повернуть криво стоявшую машинку, Баджирон забарабанил по клавишам. Он писал рассказ по наитию — незапланированный рассказ, легкий, как взмах крыла. Это было настоящее приключение, и душа его пела от радости. Сейчас его не интересовало ничто, кроме картин, разворачивающихся перед его мысленным взором. Он отошел в сторону, уступая путь своему рассказу. Уже очень, очень много дней ему не удавалось писать так быстро.

— Только представь себе, Даниэлла! Когда Федерико мне сказал, кто она такая, я чуть не упала. Да меня даже молочный щенок сбил бы с лап одним щелчком!

Лапокюрша замерла, предвкушая нечто удивительное; пилочка для когтей застыла в воздухе.

— Значит, ты приняла ее за кого-то другого, Энрикетта?

Да мне бы и в голову не пришло! Ты бы и сама на моем месте... А ведь какая роскошная была пара! Я еще подумала: они словно созданы друг для друга! «Такая красивая малютка», — говорю я бедняжке Федерико, да еще собираюсь напомнить ему, что пора бы наконец остепениться. «Такая красивая малютка!» А сама так и вижу белую фату, так и слышу «Мы отныне неразлучны...», и уже прямо чувствую вкус талого снега — все, как полагается... — Она осеклась.

— Ну и что же случилось? — нетерпеливо спросила Даниэлла.

Она осторожно опустила левую переднюю лапу клиентки в тазик с теплым маслом и свежими лепестками лаванды. На дне лежали хрустальные шарики — чтобы отмачивать лапу было не так скучно. Правую переднюю лапу Даниэлла вынула из тазика, насухо промокнула и принялась полировать когти — энергично, но не слишком жестко. Чем же кончится эта история?

— Ну вот, говорю я ему это, а он хвост как распушит, Да как глянет на меня так, будто я первый день из норы вылезла! Берет ее за руку и говорит: «Энрикетта, Дорогая, познакомься с моей сестрой!»

У Даниэллы даже дух перехватило.

А рыжая мордочка ее элегантной клиентки уже расплылась в улыбке:

Представляешь? А я вдруг как захохочу! Так смешно — просто не могу! Чуть было не женила бедняжку Федерико на его сестричке!

В салоне «Милые лапки» Даниэлла была самой молодой лапокюршей, и все ее клиентки были ее подругами. Даниэлла любила их, ей хотелось, чтобы все они были счастливы. Каждое утро перед работой она заглядывала в цветочную палатку за душистыми лепестками. Она была знакома со всеми цветочницами, и они с удовольствием делились с ней самыми свежими слухами. Поэтому Даниэлла всегда знала, кто для кого заказывает цветы.

Она сама готовила очищающие средства для кожи лап, растапливала парафин и составляла лечебные смеси из эфирных масел, делала ароматные лосьоны и увлажняющие кремы на масле какао и оливковом масле, тщательно подбирала пилочки и пемзу. В ее кабинке всегда играла веселая музыка — старые добрые кадрили и джиги. И перед тем, как расстаться с очередной клиенткой, Даниэлла обязательно уделяла несколько минут рефлексотерапии лап.

А еще Хорьчиха Даниэлла собирала непридуманные истории. И чем причудливей и удивительней была история, тем глубже она западала ей в память: то были экзотические самоцветы, и Даниэлла хранила их бережно и с любовью.

Правда, записывать эти истории она не смела. Но в свободные минуты она вновь и вновь погружалась в жизнь своих клиенток и заново, то со слезами, то с улыбкой, переживала чужие приключения.

Вечером того дня, по дороге домой, уворачиваясь от машин и прокладывая себе путь в живом море пешеходов, она в сотый раз возвращалась мыслью к тем словам, которые так беспечно бросила за завтраком Баджирону: «Мы с тобой оба могли бы стать писателями». И все эти истории в сокровищнице ее памяти...

Теперь она точно знала, что в этом нет ничего невозможного — стоит только захотеть. Разумеется, писателем такого масштаба, как Баджирон, ей никогда не стать. Ускользнуть от великой славы он мог бы только одним способом — перестав писать. А этого он никогда не сделает. Да, Баджирону суждено изменить всю культуру хорьков, поднять ее на невиданную высоту.

«Но из этого вовсе не следует, что я не могу писать, — Размышляла она. — Никто не мешает мне писать какие-нибудь коротенькие рассказы, вроде тех, что я так люблю слушать. Как было бы забавно!»

Зачарованная этой мечтой, она не заметила, как из-за угла вынырнуло такси, мчащееся в сторону окраины.

«У Баджирона есть будущее, — подумала Даниэлла, ступая на проезжую часть. — И у меня — тоже. До чего же будет забавно, если мы оба станем писателями! Я могла бы научиться...»

Хорек Денисон по прозвищу «Лев» не стал задаваться вопросом, в своем ли уме эта опрятная хорьчиха, бросившаяся наперерез его автомобилю. Он не стал размышлять. Он просто вывернул баранку вправо и до упора выжал тормоза. Стекла в окнах соседних домов задрожали — до третьего этажа! А из-под шин повалил голубой дым.

Хорьки-прохожие бросились со всех сторон на выручку, хотя спасти Даниэллу им уже не помогли бы даже самые быстрые рефлексы.

Но вместо того, чтобы врезаться в Даниэллу, что казалось уже неминуемым, такси накренилось и замерло за какую-то десятую долю секунды до столкновения. Так близко, что Лев мог бы высунуть лапу в окошко и коснуться лапы этой странной хорьчихи, судорожно вцепившейся в свою сумочку.

Так он и поступил, заглянув снизу вверх в ее глаза — перепуганные, огромные, как плошки.

— Похоже, на этот раз вам повезло, мисс, — выдохнул он с облегчением.

И тотчас же их окружила толпа. Несколько хорьков засуетились вокруг машины Льва, все еще окутанной облаком дыма от горелой резины. Но тут мигнул светофор, и добровольные спасатели устремились дальше по своим делам: ведь все остались живы и здоровы, а дым быстро рассеивался.

Несколько секунд Даниэлла молча хватала ртом воздух. Затем она накрыла ладошкой лапу водителя и с трудом пробормотала:

— Простите... Как это глупо с моей стороны... Я задумалась... Я не заметила... Он спас мне жизнь! — крикнула она в толпу.

Лев ободряюще сжал ее дрожащую лапку.

— Теперь все в порядке, мисс, — сказал он. — Все позади.

Она кивнула, пытаясь перевести дух. Спасибо вам!