📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетская прозаАнтипка дарит журавлиное яйцо - Валериан Яковлевич Баталов

Антипка дарит журавлиное яйцо - Валериан Яковлевич Баталов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 16
Перейти на страницу:
над кустарником, на самой макушке, нахохлившись, сидела похожая издали на охапку сена большая птица.

— Нет на него никакой управы. Подстрелил бы кто его. Ведь было где-то у Никанорыча ружьё. Бывало, когда в сторожах ходил, день и ночь с ним таскался. Хоть бы припугнул разбойника…

— Есть у дедушки ружьё, — кивнул головой Антипка. — Оно у него за печкой стоит.

— Или вы, ребята, разок бы пальнули, — вздохнула тётя Глафира. — Нагнали бы страху на ворюгу. А то уж совсем от него спасения нет.

— Что ж, мы можем, — медленно, словно обдумывая что-то, проговорил Фимка.

— Наверно, твой дедушка не даст нам ружья, — с сомнением сказал Серёжа, повернувшись к Антипке. — Скажет, малы или ещё что-нибудь…

— Для такого дела даст, — решительно перебил его Фимка. — Только подойти к нему надо умеючи. Уж мы-то с Антипкой его знаем. Конечно, если сразу сказать ему: «Дай ружьё», обязательно откажет. А если издалека да вежливо…

— Ладно, пошли к деду, — сказал Антипка.

Глава пятая. ДЕД НИКАНОРЫЧ

У деда Никанорыча очень интересная борода — большая, пышная, из-за неё даже уши еле видны. На подбородке и щеках — она белая, как сметана, посредине — чёрная, будто кто её сажей вымазал, а конец бороды опять белый. В Мичашоре деда Никанорыча прозвали «дед Такскать».

Хитрое прозвище, и не поймёшь сразу, к чему оно. А прозвали деда так потому, что он в разговоре через два слова на третье говорит «так сказать». Но эти слова он выговаривает очень быстро, и у него получается не «так сказать», а одно слово «такскать».

Сейчас Никанорычу уже под семьдесят, но он ещё выходит на работу. Несколько лет назад его поставили сторожить зерносклады. Тогда-то ему правление выдало старую берданку. Дед её держал, как он говорил, «в боевой готовности, а то вдруг, такскать, воры нападут».

Но воры не нападали. Правление колхоза сократило штатную должность сторожа, а берданка так и осталась, у деда Никанорыча.

Теперь дед Никанорыч смотрит за изгородями на полях и лугах, если понадобится, чинит их, следит, чтобы скот не травил посевы. Ружьё он теперь и в руки не берёт. Может быть, даже позабыл о нём.

Когда ребята пришли к деду Никанорычу, он был занят тем, что, наколов дров и сложив их в поленницу, подметал во дворе в кучу щепки.

— Здравствуй, дедушка.

— Здорово, ребятки. А это кто ж такой? — спросил дед Никанорыч, поглядывая на Серёжу. — Не из космоса, случаем, прилетел?

— Это внук бабки Матрёны, — ответил Антипка. — На каникулы сюда приехал.

— А-а, слышал, слышал. Сергеем, кажись, звать тебя?

— Серёжа.

Дед Никанорыч погладил Серёжу по голове и легонько потрепал за чубчик.

— Отца-то твоего, Григория, я хорошо помню. На моих глазах вырос. Да что-то давненько он не приезжал в Мичашор. А ты, значит, в первый раз, такскать, к нам приехал?

— В первый, — ответил Серёжа.

— Деду, давай я домету, — протянул Антипка руку к метле. — А ты отдохни.

— Ладно, поработай. — Дед отдал метлу внуку. — Только мне отдыхать некогда: надо ко́злы к сараю переставить. Пилить, такскать, больше нечего, и тут, на дороге, им не место.

Дед Никанорыч обхватил тяжёлые берёзовые козлы, на лбу у него от сильного напряжения вздулись жилы.

— Давай помогай! — крикнул Фимка Серёже и подхватил козлы за один конец. — Втроём легче будет.

Козлы переставили к сараю. Тем временем Антипка кончил подметать.

Фимка оглядел высокую поленницу и сказал:

— Много вы нынче, дедушка, дров заготовили.

— Много не много, а на зиму хватит, — уклончиво ответил дед. — Занимать, такскать, у соседа не думаю.

Дед Никанорыч присел на бревно, не спеша достал из кармана кисет, положил его на колено. На кисете когда-то была вышивка, но сейчас, после нескольких десятков лет службы кисета, она поистёрлась, и поэтому нельзя было разобрать, что на нём вышито.

Так же неторопливо дед Никанорыч развязал кисет и достал из него трубку.

— Ой, какая трубка! — восхищённо воскликнул Серёжа. — Никогда такую не видел!

Никанорыч, заметив, с каким любопытством мальчик рассматривает его трубку, вытащил её изо рта и, держа двумя пальцами, медленно повернул перед Серёжей.

Трубка действительно замечательная! Она вырезана в виде лисицы. Отверстие, в которое набивают табак, выдолблено между ушами остренькой лисьей мордочки, а длинный хвост служит чубуком.

Повертев трубку перед Серёжиными глазами, дед Никанорыч сказал:

— Это, браток, подарок драгоценный. Память, такскать, о незабываемых годах гражданской войны. Одна оч-чень интересная история с ней связана.

— Какая же, дедушка, история? — спросил Серёжа.

— Расскажи ему, дедушка, как ты на гражданской воевал, — сказал Антипка. — И мы с Фимкой тоже ещё разок послушаем.

— Рассказать?

— Расскажи, дедушка.

— Ну ладно.

Фимка с Серёжей сели рядом с дедом на бревно. Антипка уселся перед ними прямо на землю.

Дед Никанорыч насыпал в трубку щепоть махорки, придавил указательным пальцем, чиркнул спичкой, затянулся и выпустил струйку дыма.

Антипка с Фимкой слышали рассказ деда Никанорыча уже не один раз. Но кому же не интересно послушать, пусть хоть в сотый раз, про бои Красной Армии с белыми?

Дед Никанорыч обвёл всех взглядом, потом прищурился, как будто вглядываясь куда-то в даль, и начал рассказ.

— Было это, как сейчас помню, в феврале девятнадцатого года. Зима тогда стояла холодная да вьюжная. Мороз — то тридцать, то сорок градусов. Упадёт раненый боец — чуть не поспеют сразу подобрать, через полчаса, глядишь, замёрз. Да ещё снегом занесёт.

Так вот, в такой морозный день подошёл наш отряд к селу Бадьдор. А в нём засели белогвардейцы — колчаковцы. Село стоит на горке, вроде как наше Каравай-поле, ни с какой стороны к нему скрытно не подойдёшь. Вокруг-то поле белым-бело, на снегу каждую чёрную точку за километр видать.

Два дня стояли мы у этого села. Больше десяти раз в атаку ходили. Да всё зря. Как подымутся наши цепи, так с колокольни колчаковский пулемёт: тра-та-та, тра-та-та. Мы перед ним как на ладони, и он бьёт, дьявол, без промаха.

Немало там полегло наших.

Красногвардейцы усталые, голодные, раздетые, а всё равно отступать не хотят. За Советскую власть ведь воевали.

Значит, два дня прошло, мы всё на одном месте стоим.

К вечеру второго дня по цепочке передают приказ: «Красноармейца Порошина к командиру». Меня, значит.

Подхватил я винтовку, побежал к командиру. Бегу и думаю: зачем я в такую жаркую пору понадобился?

Прибежал к нему в окопчик, доложил как положено: мол, красноармеец Порошин по вашему приказанию явился. Вижу, командир полка сидит такой задумчивый, меж бровями морщины, и на меня смотрит строго.

Потом командир встал,

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 16
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?