Вдова Клико - Хелен Фрипп

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 88
Перейти на страницу:
подала голос мать.

Отец обернулся к ней:

— Просто она умеет думать, только и всего. Нашей дочери нужно самой оценить все преимущества этого союза, не мешай ей.

Николь воспользовалась возможностью сбежать.

Ну и неразбериха! Что, если это единственное серьезное предложение, которое ей суждено получить? Во всех сказках, которые она читала, красавица соглашается стать женой чудовища или целует лягушку — и это вознаграждается. Что за чушь!

Дом семьи Понсарден был одним из самых больших в городе. В нем даже имелись комнаты, куда вообще никто никогда не заходил, и свет всегда заливал его через большие застекленные двери, выходящие в обширный сад, но сейчас Николь вдруг стало в нем темно и тесно.

Быстро шагая по полированным шашкам паркета, она устремилась к выходу. Заговорщицки подмигнув, Жозетта открыла перед ней массивную дверь — наружу, на волю, в утренний воздух, по Рю-де-ля-Ваш обратно на площадь.

Николь уважала мнение отца, но как-то все получилось неправильно. Едва ли возможно выйти замуж и продолжать преследовать свою мечту — самой зарабатывать для себя деньги. Она никогда такого не видела. Мужья владеют своими женами, а те, когда им что-то нужно, должны просить или интриговать. Надо зайти к Антуану и Клодине — старым верным друзьям семьи: она — мамина портниха, он — управляющий погребами ее отца. Это поможет взять себя в руки и поставить голову на место. Всегда помогало.

Возле булочной она остановилась. Теперь Наташа работала здесь одна. С того страшного дня семь лет назад она постарела сильнее, чем заслуживала. Губы высохли, лицо заострилось, смуглая кожа покрылась сеточкой морщин, черные цыганские волосы припорошило сединой, а ее доброта растворилась в усталой целеустремленности.

И все-таки Николь глядела на Наташу с завистью. Она — хозяйка всего, на что ни кинешь взгляд. На тщательно отмытом прилавке громоздились аккуратные подносы блестящих фруктовых тортов, глазированных пирожных, нежнейшего миндального печенья. Тонкие батоны, хрустящие багеты и круглые деревенские хлеба торчали из корзин, выстроенные к продаже как солдаты, готовые вступить в битву. Самой что-то делать, иметь цель и получать удовлетворение от плодов собственных усилий — что может быть прекраснее!

— Bonjour![7]

— Николь! — Наташа устало улыбнулась, отчего у нее на лице еще отчетливее проступили лучики ранних морщинок. — У тебя сегодня огонь в глазах. Собралась устроить собственную революцию?

— Всего лишь зайти к Клодине и Антуану.

— А, bon[8].

Наташа тут же выбрала три пухлых заварных пирожных, похожих на толстых монахинь, — знала, что предпочитают Клодина и Антуан.

— Как раз для них и испекла, — улыбнулась она. — Первые пирожные, которые меня научил печь муж, когда привез из Петербурга.

Она рассыпала на пол щепоть соли, сказала по-русски какое-то заклинание и посмотрела в небо.

Николь сочувственно кивнула. К чему лишние слова и соболезнования? Но Наташа и без слов правильно поняла выражение ее лица — сочувствие ее потере и понимание.

— Мне доставляют удовольствие такие мелочи. Не волнуйся за меня.

Наташа не одна такая. Слишком многих женщин в этом городе революция оставила вдовами — и бедных, и богатых. И даже сейчас Наполеон воюет с Австрией, и ненасытен его голод: отправлять души молодых мужчин с поля боя в рай или в ад. Без мужа ты становишься гражданкой второго сорта — это если тебе еще повезет не оказаться на улице. Но Наташе повезло. У нее есть ее пекарня, друзья, постоянные покупатели, и едва ли день проходит, чтобы Николь не заскочила сюда за булочкой или просто скоротать время.

Девушка взялась за нитяную ручку аккуратного пакета из вощеной бумаги: вся выпечка Наташи — маленькое совершенство, повторяемое сотню раз на дню.

— Спасибо, Наташа, хорошего дня. — И… замешкалась.

— Что-то не так, моя маленькая?

По правде сказать, кое-что было совсем не так. Хотелось спросить у подруги совета насчет мсье Моэта, но если Николь ему откажет, то нехорошо, чтобы кто-то еще об этом знал. Даже если у него хватает самоуверенности думать, будто он вылепит из нее воображаемую идеальную жену.

— Нет, все хорошо. До завтра!

— Ну, расскажешь, когда захочешь! — крикнула Наташа вслед.

Иногда Николь казалось, будто та действительно читает мысли.

Через Рю-де-л’Этап, вдоль по Рю-де-Кордельер, налево от ржавого крана, который каплет столько, сколько она себя помнит, в переулок и сквозь дыру в изгороди — на уставленный бочками двор, где Ксавье прятал ее в день революции. Вход в другой мир, в мир вина и погребов, мир настоящего дела. Она почувствовала то же волнение, какое испытывала на ткацкой фабрике отца. Стучат станки, бегают служащие с пачками бумаг, уверенные пальцы женщин направляют нити. А с другого конца ткацкого станка выходит на свет тонкая ткань — результат работы целого дня.

Николь постучала в дверь дома, выходящего окнами во двор.

— Клодина, Антуан, это я!

— А, маленькая дикарка! Поднимайся, заходи!

Николь взбежала по лестнице, перепрыгивая ступеньки и громко стуча каблуками. Тут не надо «вести себя, как положено даме».

— Прошу убежища от брака и медленной смерти! — закричала она с порога и… осеклась.

Антуан и Клодина сидели у огня на своих привычных местах, но в комнате был еще и третий, и этот третий сидел на ее стуле! У этого человека на коленях лежала скрипка, и он явно чувствовал себя как дома. Он небрежно то ли кивнул, то ли поклонился Николь.

— Убежище предоставляется, хотя и с сожалением, — произнес он, откидываясь назад, и скрестил длинные ноги.

Он не был похож на горожанина из Реймса. И на землевладельца-охотника не похож, и на крестьянина тоже. Темные волосы спадали до плеч, худощавое лицо становилось необычайно выразительным, когда он улыбался. Расшитый кафтан придавал ему богемный вид, будто у венгерского поэта.

— Подойди к огню, сегодня холодно, садись поближе. — Антуан поманил ее рукой. — И не шуми. Брак не такая уж плохая штука, даже для такой девчонки-сорвиголовы.

Но сесть было негде, незнакомец и не подумал встать, чтобы уступить ей место. Клодина поспешно подошла и взяла у Николь пакет с пирожными.

— Merci[9]. Сейчас сварю кофе и принесу тарелки.

Она подмигнула Антуану, и тот скрылся в кухне вслед за ней, оставив Николь наедине с этим молодым человеком, даже не представив.

— Но их всего три… простите, — пробормотала она, бросив на него виноватый взгляд.

— Франсуа Клико. Очень приятно. — Он быстро встал и, не выпуская скрипки из рук, расцеловал ее в обе щеки. — Вы никогда не задумывались, как это выпечка с таким благочестивым названием может быть так искуси-тельна и так восхитительна?

— Монахине необходимо искушение, иначе с чем ей

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 88
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?