Сельское солнце - Виктория Ашотовна Арутюнян

class="p">– Фермеры… Слово-то не наше.

– Мы испокон веков крестьянами звались: сами вырастили – сами пользоваться будем. А вот фермерам полагаются государственные дотации. Чтобы сельское хозяйство развивать.

Старушка посмотрела на соседа с любопытством:

– Вы интересовались этой темой?

– Да так… По вечерам делать нечего – сажусь новости смотреть. Лучше б не начинал, ей-богу! Взрывы, пожары – катаклизмы сплошные.

– Раньше Вы всё в саду сидели…

– Было время… Холодно теперь в саду. А дом, – сказал он ни с того ни с сего, – долго простоит. Что ему сделается! Раньше ведь как строили? Не на годы – на века.

***

Неторопливо вставало солнце, роняло лучи-перья в реку, золотило дороги и поля. Ветер шумел в кронах деревьев, лохматил волосы.

В доме напротив всё пришло в движение: хлопали дверьми и калиткой, выносили огромные мешки. Рядом останавливались машины, выгружали новенькую мебель.

Дед Ермолай с удивлением наблюдал за этой суматохой. Городские приехали! Вот уже полгода дом стоял без хозяев. Наверное, покупатели наконец нашлись.

Да, событие было важное – люди не просто приобрели участок земли с домом, а, по всему видать, собрались обосноваться в селе. Всерьёз и надолго. Хотя кто их знает! Может, на лето останутся и потом в город укатят…

Ангелина Фёдоровна подтвердила:

– Купили! Не кто-нибудь – новый глава администрации!

– В такой глуши?! – изумился Севостьяныч. – И домишко небольшой…

– Что Вы! Главная дорога неподалёку, магазин за углом. Всяко сподручней, чем с окраин ездить… А что домик маленький… – соседка наклонилась к его уху и зашептала:

– Петровна говорит – золотой человек! Вежливый, сдержанный, исключительно положительный!

– Петровна – стрекоза, каких поискать, – беззлобно отозвался дед Ермолай, гляди-ка, уже познакомиться успела!

– Вот и нет! – торжественно объявила Ангелина Фёдоровна. – Он ей сумку до калитки донести помог. Представляете?

Севостьяныч недоверчиво усмехнулся: прежнего главу администрации даже Петровна не назвала бы положительным человеком. Всякий раз, появляясь на сельском празднике или митинге, тот куда-то спешил и не отвечал на вопросы. Правда, охотно давал интервью журналистам. Рассказывал интересные истории, делился планами… Только к жизни села его рассказы не имели никакого отношения. Зато дом прежний глава построил – всем на зависть. Целый замок! Белый с красной крышей. Двухэтажный. На самом верху красовался флюгер в виде петушка. Птица почему-то особенно не нравилась жителям села.

– Символично, – бросал на ходу Валерий Кузьмич, агроном со стажем.

– Петух-то в чём виноват? – спрашивала его жена. – Хорошая птица.

– Ни в чём, – рассуждал Кузьмич. – Одно слово – петух.

Дед Ермолай в душе был согласен с агрономом, но вслух ничего не говорил: не наше это дело – судить ближних своих. Хотя ругать власть Севостьяныч себе позволял. Куда это годится? «Урбанизация, – передразнивал он, – новые технологии!» А кто будет поднимать село? На нём всё и держится! Так что дед Ермолай скептически относился к кадровым перестановкам в администрации. Конечно, новая метла по-новому метёт. Да только новое – не всегда лучшее.

Как там говорится? Поживём – увидим? И то верно…

***

Сергей Анатольевич Порядин оказался высоким седовласым мужчиной в очках. Он всегда был при галстуке и только дома носил тельняшку. Со стороны это смотрелось комично, но, впрочем, у глав администрации свои причуды. Разве он не человек, в конце концов? Может, на флоте служил…

Шумно в доме: Людмила, жена, по хозяйству хлопочет. Детей почему-то не видно.

Дед Ермолай наблюдал за соседним домом. Это получалось как бы случайно. Севостьянычу очень хотелось написать о том, как весело теперь прыгают по крыше длинноухие солнечные зайчики, как заливисто звенит колокольчик у двери, как соседский дом пробуждается к жизни. Но к чему душу травить! Всё одно не получится складно, стало быть, ненужный это труд. Слово должно побуждать к действию, а коли ты пишешь для удовольствия своего, так и нечего выдавать это за литературное произведение…

Ангелина Фёдоровна не соглашалась. Она долго уговаривала деда Ермолая прочитать что-то из его рассказов.

– Хоть немножко! Пусть и мудрёно, а всё ж любопытно мне!

– Почему мудрёно? – удивлялся старик.

– Не знаю, – задумывалась соседка, – надо, чтоб сердце отзывалось, а ежели оно молчит? Значит, перемудрил автор. Или мы совсем тёмные стали, не поспеваем за мыслью…

– То-то и оно. Вишня символизирует молодость, цветы граната – любовь… Как там ещё пишут? А звёзды – вот, рядом! Ничего они не символизируют, просто смотришь на небо и чувствуешь: счастливый я человек!

– Верно, верно…

– Смотри, – Севостьяныч принёс стопку листов бумаги, перевязанных верёвочкой. Он спешил, руки дрожали, справиться с узлом никак не удавалось.

– Дай-ка я попробую! – вмешалась Ангелина Фёдоровна. Вот как ловко у неё всё получается! Любое дело спорится. Бывают же такие хозяйки, такие добрые, верные и понимающие друзья. Что бы ей такое приятное сказать? Думал-думал дед Ермолай, да так и не сообразил. Слова куда-то разбежались.

«Ну и писатель!» – посмеялся он про себя. – «Курам на смех!»

Сели под яблоней.

– «Холодные зори нынче. Небо далёкое, тёмное, хмурое. Гремит где-то. Неужто дождь собирается? А выглянет солнце, улыбнётся ласково – и расцветёт земля ответною улыбкою, потянется к теплу, задышит. Вместе с ней и мы воспрянем. Переменчива погода, да светило наше – вечное. Резвится, точно дитя малое, и силы жизненные в нём такие же».

– Ну вот! Ладно получается! – поддерживала Ангелина Фёдоровна.

Литературные вечера вошли в привычку.

– Рада я слушать. Будто поднимается что-то в душе и обрывается. Понимаешь больше, видишь лучше… Может, Петровну позвать, а? На ней и проверим, действует ли твоё слово на людей.

– Ни в коем случае! – пугался Севостьяныч. – Не хватало ещё позора на мою седую голову! Игнатьичу не приглянулось, московским тоже… Пора заканчивать эксперименты.

– А мне? А Лексею твоему? Нам приглянулось! Да и потом, в редакции оценили! Мало ли – переиначили. У них формат.

– Нет, боюсь я. Пускай остаётся так, как есть.

– Зря, – вздыхала Ангелина Фёдоровна.

На следующий день, когда дед Ермолай читал вслух рассказ о малине, из-за калитки показалась маленькая круглая голова с двумя задорными хвостиками. Серые глаза смотрели внимательно и лукаво.

– Глянь-ка, – кивнул Севостьяныч соседке, – девчушка. Чья такая?

– Может, познакомиться хочет. Узнать надобно.

Дед Ермолай отложил рукопись и поднялся. Серые глаза теперь взглянули настороженно.

– Простите, дедушка! Я только послушать хотела!

– Да ничего, ничего. Не убегай, куда ты!

Девочка остановилась.

– А Вы не обижаетесь?

– На что ж тут обижаться?!

– Про малину очень интересно! Я люблю чай с малиной, – поделилась девочка и придвинулась поближе к калитке.

– Вот какое совпадение! Мы с Ангелиной Фёдоровной как раз его и пьём. Присоединяйся! Медовик попробуй. Вкусно.

– Можно?

– Почему ж нет. Рады будем. Если