Муки Галилея - Кэйго Хигасино

— Что-то вроде механизма, управляемого дистанционно?

— Или срабатывающего по таймеру…

Кусанаги воздел глаза к потолку конференц-зала и поднял руки, показывая, что сдаётся.

— Сразу после происшествия в квартиру Тинацу Эдзимы вошли полицейские. Будь оно там, такое устройство обязательно бы обнаружили.

— А если оно сконструировано так, что его нельзя найти?

— И как же это?

— Я не знаю… Но вот что странно. По словам курьера, хоть дождь и закончился, Окадзаки не закрыл зонт. А Окадзаки говорил, что некоторое время ходил по округе. Он должен был заметить, что дождь перестал.

Кусанаги медленно покачал головой:

— Ты всё усложняешь. Да, тут пока многое не стыкуется, но, когда других ответов нет, надо принять тот, что есть. Окадзаки чист. — И Кусанаги повернулся к Каору спиной.

— Господин Кусанаги. — Она обогнула своего старшего коллегу и встала перед ним. — У меня к вам просьба.

— Слушаю.

— Вы не могли бы познакомить меня с вашим приятелем?

— С каким приятелем? — Кусанаги подозрительно заломил бровь. Затем до него, похоже, дошло подлинное значение слов Каору, и он поморщился.

— С Манабу Юкавой, доцентом Университета Тэйто.

Кусанаги отмахнулся:

— Забудь.

— Почему? Говорят, советы доцента Юкавы прежде не раз помогали вам раскрывать дела. Можно я привлеку его к расследованию?

— Он больше не сотрудничает с полицией.

— Почему?

— Потому что… так сложились обстоятельства. К тому же он физик, а не сыщик.

— Я не стану просить его раскрыть убийство. Мне бы только получить заключение, можно ли сбросить труп с балкона седьмого этажа, находясь при этом вдалеке от квартиры.

— Я точно знаю, что он скажет: «Наука — это вам не магия». Оставь эту затею. — Кусанаги попытался отодвинуть Каору с дороги и выйти в коридор.

— Подождите, пожалуйста. Вот посмотрите. — Каору достала из сумки какой-то документ.

Кусанаги обернулся. Судя по выражению лица, он уже был сыт по горло этим разговором.

— Ну что ещё?

— Найдено на рабочем месте Тинацу Эдзимы, в ящике стола. Это заявление о смене ПИН-кода к банковской карте. Она не успела его подать, но, по крайней мере, собиралась.

— И что с того?

— Как вы думаете, почему она хотела поменять ПИН-код?

— Наверное, он стал известен кому-то ещё.

— А мне кажется, дело в другом.

— Откуда ты знаешь?

— У неё был установлен код ноль-восемь-два-девять. Но она решила, что так нельзя.

— Почему?

Каору сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и лишь затем произнесла:

— Потому что день рождения Мицуи Окадзаки — двадцать девятое августа.

— Что?..

— Разумеется, это совпадение. Тинацу Эдзима завела карточку задолго до их знакомства. Но такое совпадение она сочла опасным. Если бы она вышла замуж за Окадзаки, то получилось бы, что ПИН-кодом к её банковской карте является дата рождения её мужа. Как сотрудник банка, она беспокоилась о подобных вещах в первую очередь.

Слушая Каору, Кусанаги постепенно менялся в лице. Глаза широко раскрылись, в них зажёгся огонёк живого интереса.

— Прошу вас! — Каору поклонилась. — Представьте меня Юкаве-сэнсэю!

Кусанаги слышал, как тяжело она дышит.

— Я напишу рекомендательное письмо. Только, скорей всего, ты впустую потратишь время.

Достав из конверта лист почтовой бумаги, Юкава пробежал взглядом по строчкам письма и убрал его обратно. На красивом лице не отразилось никаких эмоций. Глаза холодно блестели за стёклами очков в золотой оправе.

Он положил конверт на стол и посмотрел на Каору:

— Как поживает Кусанаги?

— Хорошо.

— Ясно. Что ж, рад слышать.

— На самом деле я пришла к вам для того… — начала было объяснять Каору, но Юкава, словно преграждая поток её слов, поднял раскрытую правую ладонь:

— В письме написано так: «Тебе, наверное, не захочется, но я прошу тебя помочь советом». Тут Кусанаги прав. Иначе говоря, мне не хочется.

«Как он витиевато выражается», — подумала Каору. Наверное, среди учёных таких много.

— Но, насколько мне известно, раньше вы часто ему помогали.

— Раньше — да. Но не теперь.

— Почему?

— По личным причинам. Тебя это не касается.

— Может, вы хотя бы меня выслушаете?

— Незачем. Я всё равно не стану помогать. К тому же в общих чертах всё изложено в письме. Ты хочешь узнать, каким способом можно сбросить человека с балкона, не прикасаясь к нему и находясь в отдалении.

— Только не человека, а труп.

— Неважно. В любом случае у меня не настолько много свободного времени, чтобы это обдумывать. Извини, не могла бы ты уйти? — Юкава пододвинул конверт ближе к Каору.

Та даже не протянула за ним руку и посмотрела прямо в глаза учёного-физика, спрятанные за очками:

— То есть способа нет?

— Этого я не знаю. Я просто сказал, что это не моё дело. Я больше не участвую в полицейских расследованиях. — В тоне Юкавы прозвучали сердитые нотки.

— Тогда давайте забудем про полицейское расследование и просто обсудим задачу из физики. Считайте, что к вам пришёл с вопросом человек, не разбирающийся в науке.

— Раз так, есть много других учителей помимо меня. Обратись к ним.

— Но ведь учить — ваша работа. Вы ведь не гоните с порога студентов, которые просят вас объяснить то, что им непонятно?

— Ты у меня не учишься. Ты же не слушала мои лекции? Ты просто пытаешься выехать на чужом горбу, воспользовавшись своей властью полицейского.

— Ничего подобного!

— Попрошу без крика. Позволь спросить: до сего дня сколько ты изучала науку? Вот ты говоришь, будто с ней не в ладах, — а ты прилагала усилия, чтобы преодолеть своё невежество? Или быстренько сдалась и переключилась на что-то другое? Если да — пусть так и остаётся. Никогда в жизни не связывайся с наукой. Но нет, — ты являешься, только когда у тебя затык, размахиваешь полицейским значком и командуешь учёным: «А ну-ка, разгадайте загадку!»

— Я не командую…

— В любом случае на меня можешь не рассчитывать. Извини, но и у тех, кто учит, есть право выбирать учеников.

Каору потупилась и прикусила губу:

— Это потому, что я женщина?