Под солнцем остается победитель - Алексей Михайлович Махров

круглой попой кверху. Рядом с ней пристроился мой кот Мотька. Супруга лениво пощелкивала клавишами раскрытого ноутбука, изредка почесывая Мотьку между ушами. Приглядевшись, я увидел на дисплее схемы парусных крейсеров. Машенька мудрила над новой серией кораблей, призванных усилить наш флот, состоящий пока что только из корветов и фрегатов.

— Ну и как тебе наши новые знакомые? — спросила жена, не поворачиваясь.

— А чего, нормальные ребята. Песни поют душевные, — ответил я. Банкет по случаю прибытия гостей закончился два часа назад, казаков разместили в новой казарме, а офицеры расположились в гостевом домике, который обычно занимал Косарев.

— Ещё бы им песни не петь, это после литра водки на одно рыло, — сказала строгая супруга, — ты с Мишкой и Гариком тоже как напьетесь, начинаете глотку драть. Я не про это… Куда нам их девать, вот вопрос? В двадцать первом веке их не легализуешь, такую ораву. Да и с тоски они там подохнут. Вон Крюков с Косаревым чуть с ума не сошли, пока ты им идейку с «Москвичом» не подкинул. Ну, так ведь это офицеры, а здесь три десятка солдат, которые кроме убийства ничего не умеют.

— Значит оставим здесь. Нам хорошие бойцы нужны, — ответил я.

— Так то хорошие, а вот куда пристроить эту суперкруть, я ума не приложу, — задумчиво сказала Маша, переворачиваясь на спину. — Пока ты с ними водку пил, я их потихоньку прокачала на косвенных. Такое ощущение, что их там в каком-то питомнике растят. У всех одинаковые реакции на вопросы. Другой жизни, кроме войны они себе не представляют. И учти, они ещё не въехали полностью, куда попали. Что будет, когда они соображать начнут?

— Вот тогда и подумаем, что делать, — сказал я, раздеваясь и укладываясь на шкуру, — ты вообще собираешься выполнять свои супружеские обязанности? А то, что получается — в лесу о бабах, с бабами о лесе!

— Умеешь ты, Сереженька, изящно начать любовную прелюдию, — томно сказала Маша, обнимая меня за шею, — какой грамотный подход — Маша, в койку! А поговорить?

— Машка, ты Гегеля читала? — усмехнувшись, сказал я.

— Нет, милый, а что? — дурачилась жена.

— Тогда, в койку!

— А ты не задумывался, почему все пробои реальностей происходят вокруг нас? — начала Маша минут через сорок, когда мы уже плескались под душем.

— Задумывался. Ещё год назад я предложил теорию, объясняющую этот феномен, — ответил я, ласково намыливая Машину грудь.

— Как же, помню, помню, — сказала Маша, вяло отбиваясь от моих рук, — что-то там про проводки, которых становится слишком много и они начинают искрить.

— Фактически я признавал, что во всех пробоях виноваты мы, — продолжил я путешествие по телу жены, — поэтому мы обязаны как-то устроить судьбу всех иномирян, попавших в сферу нашего притяжения.

— Убери руки, противный, — игриво ответила супруга, — мы такую проблему обсуждаем, а ты с грязными поползновениями.

Конец нашему познавательному диалогу положили звуки автоматных очередей с улицы. Я пулей выскочил из душа и подхватив на ходу кобуру с импульсником Стечкина, метнулся к телефону. Дежурный не отвечал.

— Пьяные гвардейцы салют устроили? — спросила Маша, надевая на голое тело бронежилет.

— Да непохоже, — ответил я, — стреляют из АК-47.

— Опять африканцы? — Маша протянула мне штаны.

— Скорее всего, — ответил я, торопливо облачаясь, — надо связаться по рации с остальными.

Рация запищала сама. Вызывал Мишка:

— Серега, в порту бой! Собираемся в штабе гарнизона, подними дежурный взвод! Да, постарайся связаться с Шевчуком, он почему-то не отвечает!

Быстро вооружившись и нацепив приборы ночного видения, мы с Машей бегом стали спускаться с холма к Белой площади. Стрельба не утихала. В бухте горело два корвета. Громко матерясь, нам наперерез выскочил Горыныч, мы как раз пробегали мимо его терема. На полпути к Белой площади я заметил несколько фигур, с характерными автоматами в руках и, не задумываясь, открыл огонь. Перескочив через растерзанные попаданием моих минигранат трупы чернокожих воинов в набедренных повязках, наша троица устремилась дальше.

Белая площадь находилась на границе между Верхним и Нижним городом. В Верхнем располагались наши терема и сады, домики чиновников и офицеров рангом пониже. В Нижнем находились казармы, склады и производственные корпуса. Сама площадь являлась административным центром нашего города. На ней стояли здания Адмиралтейства, таможни, штаба гарнизона, городской управы, недостроенный Собор Петра и Павла. Поскольку наш городок был ещё совсем маленьким, в нем было только четыре улицы. От площади на вершину холма вела Верхняя аллея, соответственно от площади к порту спускалась Нижняя. Вдоль пирсов шел Прибрежный бульвар, а на границе Верхней и Нижней частей тянулся Полуденный бульвар. Здание штаба изначально задумывалось как форпост между двумя частями города. Поэтому и построено оно было с толстыми стенами, бойницами вместо окон и занимало позицию, венчающую подъем от бухты, на углу Полуденного и Нижней аллеи.

Это стратегическое решение сейчас играло нам на руку. Атакующие сумели быстро подняться по Нижней аллее, но были встречены комендантским патрулем. Только несколько африканцев сумело прорваться дальше. К сожалению, дежурный взвод состоял из простых солдат, вооруженных кремневыми карабинами и понес большие потери.

Мы прибыли очень вовремя, наши бойцы, лишившись в ходе скоротечного боя всех командиров, несколько подрастерялись. К тому же сказывалось преимущество в вооружении нападавших. Коридоры штаба были завалены убитыми и ранеными, среди которых я нашел старшего сотника Торопца, дежурящего в эту ночь по гарнизону. Он словил пулю одним из первых, но всё-таки сумел организовать оборону, пока не рухнул, подкошенный потерей крови.

Быстро наведя порядок среди солдат, я оставил Машу за главного, а сам с Горынычем поднялся на плоскую крышу, разобраться в обстановке. Света от горящих в бухте кораблей хватало на то, чтобы увидеть у пирсов несколько десятков узких черных катеров, а в глубине акватории четыре-пять суденышек побольше. Такое массированное нападение африканцев случилось впервые. В Нижнем городе начинало разгораться несколько пожаров. Я присмотрелся — занялись в основном склады. Уцелевшие корветы и фрегаты, обрубив якорные канаты, стали отходить в сторону выхода из бухты, отстреливаясь из всех орудий. Было плохо видно, но кажется им всё-таки удалось поразить несколько вражеских катеров.

Потом моё внимание привлекла какая-то колышущаяся масса на прибрежном бульваре. Я несколько секунд смотрел на неё, пытаясь понять, что же это такое. А потом темная река потекла вверх по аллее в нашем направлении.

— Мать их черножопую якорем по голове, — тихо сказал подошедший Бэтмен, — это же основная волна десанта.

Мы и противник открыли огонь одновременно. Длинные очереди из трех «сто четвертых» пропахали огромные борозды в идущей на приступ толпе негров. Нам ответили из нескольких сотен стволов. Ответный огонь был