Второй центроид - Андрей Гвоздянский

один момент, Анна тоже изменилась – колкая маска неудовольствия ушла на второй план, уступив место искорке сочувствия.

– Что-то случилось? – осторожно спросила она, заметив, что Авгий с трудом сдерживает центробежную силу пикселей, из которых, казалось, он состоял весь.

– Да, случилось, – монотонно ответило его пустое, потерявшее эмоции тело.

– Что же, Авгий? Ты меня пугаешь! Говори.

– Как хорошо, что дети уже живут не с нами. Не хотел бы я, чтобы они это слушали, – Авгий выдохнул и после небольшой паузы продолжил. – Я получил новый паспорт, но в нем… В нем указано… Мне теперь пятнадцать, Анна, понимаешь?

– Нет, не может быть, ошибки в паспортном столе – это же такая невозможная редкость… И что же, на работе в это поверили, перечеркнули всю твою жизнь?

– Конечно, еще как поверили. Аристарх что-то пытался объяснить, но кто он против директора?

– Аристарх перед тобой в долгу. Неужели он просто стоял и мямлил, когда тебя выгоняли прочь?! – крикнула Анна, цепляясь глазами за осунувшееся, неуверенное лицо Авгия, словно в попытке понять, как все случилось на самом деле.

– Нет, постой, не обижай Аристарха. Он сделал все что мог, ты же знаешь порядки. Никто не в силах исправить такое.

– Ты что, опускаешь руки? Встреться с ним еще раз, не в кабинете, а где-нибудь снаружи. Он будет совсем другим, он что-нибудь подскажет. Поверь мне.

– Моя судьба решена, Анна. Она была решена еще тогда, в паспортном столе. Я должен был сразу подавать апелляцию.

– Нет, ты сделаешь то, о чем я тебя прошу. Пусть ты не веришь, ладно. Но я верю. Хотя бы в элементарную человеческую честность.

– Тогда у меня завтра будет две встречи, – сказал Авгий и, поколебавшись, достал измятую бумажку с адресом, от которой еще слегка пахло грибами. – У меня есть брат по несчастью, представляешь? Человек, который тоже имеет претензии к паспортному столу. Я найду его, я поговорю с ним.

– Этот человек добился своего? – тихо спросила Анна, никуда не глядя и как бы боясь услышать ответ.

– Нет, он не сумел. Но мне нужно знать, что пошло не так, и тогда я, быть может, избегу ошибок.

– Хорошо, испробуем все средства. Не опускай руки, Авгий, мы же все по-прежнему люди, как и сто лет назад…

Авгий кивнул и мягкими, выражающими согласие движениями начал поглаживать ладонь Анны. Глаза его смотрели в сторону, наполненные жидким отчаянием.

9. Аристарх Авалонович. Обед

Тепло утреннего солнечного света разбудило Авгия нечаянным касанием. Легкая улыбка мелькнула на его лице, оттеняя тяжесть предстоящего дня. Анна еще спала, отвернувшись к стене, словно не желая наблюдать за мучительным пробуждением мужа. Оставив ее в неведении, Авгий тихо спустился по лестнице на первый этаж квартиры, к обеденному столу и холодильнику.

Щелкнула плоская кнопка, и в чашку, тут же появившуюся на подставке, тонкой, но мощной струйкой устремился черный кофе. Резкий запах неприрученной бодрости заполонил кухню. Пока готовился тост, Авгий достал из кармана куртки бумажку с адресом, перевернул ее и, прислушиваясь к хрусту карандаша, написал на обратной стороне: «Аристарх». Потом он смял бумажку и подбросил ее в воздух, будто монетку. Закрыв глаза, Авгий ощутил запах свежеприготовленного тоста, а руки медленно, словно сами по себе, стали разворачивать плотно скрученный бумажный шарик. «Аристарх», – объявил ему кто-то из темноты голосом Анны. – «Значит, сначала пойдешь к Аристарху». Авгий открыл глаза и прочитал имя еще раз. «Что ж, так тому и быть. Перехвачу его во время обеда», – сказал он.

Супруги завтракали вместе, обмениваясь скользящими взглядами. Авгий молча дожевывал тост, когда Анна, не выдержав, заговорила первой.

– Интересно получается, – задумчиво начала она. – Мы с тобой сейчас вроде как не можем быть вместе. Ты же ребенок – для них. Но все-таки мы вместе – спим, завтракаем, разговариваем…

– Да, да, – почти беззвучно произнес Авгий, погружаясь взглядом в мелкую рябь кофейного озера. – Аня, а что ты будешь делать, если я так и останусь ребенком? Если ничего не выйдет?

– Я и мысли такой не допускаю, – ответила она слабым, пульсирующим голосом. – Ты убедишь Аристарха сегодня, я уверена.

«Зря я спросил», – начал было ворчливо шептать под нос Авгий, уходя переодеваться, как вдруг встрепенулся от входящего вызова. Долго слушал, затем произнес несколько коротких, как точки, утвердительных слов, и отключился от линии.

– Звонил Аристарх, – воскликнул Авгий, положив Анне на плечи руку. – Сам предложил встретиться за обедом, представляешь?

– Вот видишь! Вот и прекрасно, – ответила она, крепко обняв его. Неестественная, молочная бледность стала покидать ее лицо, а на щеках, казалось, снова начал проявляться обычный румянец.

Время тянулось медленно, как в ожидании гостей. Монотонные звуки на улице не давали покоя, притягивая к себе все внимание. И уже за два часа до обеденного перерыва Авгий, вскочив, надел пальто, нежно попрощался с Анной и вырвался на воздух. Казалось, вся среда – земля, сухие камни города, да и само небо – сопротивлялась мягкому солнцу и ни капельки не нагревалась. В такой студеной обстановке разгоряченное обстоятельствами тело Авгия чувствовало себя прекрасно, а душа наслаждалась живительным свечением дневной звезды.

Аристарх попросил подождать его возле выхода, у памятника аисту. Авгий никогда раньше не разглядывал это каменное изваяние, неуклюжее и совсем не похожее на птицу. Ему говорили, что это памятник аисту, и он верил и убеждал других. Теперь же у него было время, чтобы присмотреться к безжизненной серой массе, угнездившейся на постаменте. Разве это клюв? Нет, скорее острый край холодного камня. А это крылья, аккуратно сложенные по бокам? Да нет же, всего лишь неровные отростки породы, не отшлифованные ленивым мастером. А где же у птицы глаза, источник живых устремлений? Вместо них – две твердые горошинки, которые так и хочется сковырнуть.

Глаза Авгия ошалело бегали по мостовой и фасадам разномастных зданий. Он успел заметить небольшой изъян старой плитки у подножия постамента и бессердечное безвкусие вывески ближайшего ресторана, повествовавшей о выпуклой значимости живота, потрясающую синхронность движений прохожих, спонтанно топавших друг другу в такт, и тлеющую бледность занавесок в кабинете Аристарха Авалоновича. Все эти незначительные детали перемешались в невкусный коктейль, и Авгий закрыл глаза, чтобы избавиться от них. Не помогло – теперь лютовали звуки. Со стороны дороги донеслось чье-то кряхтенье, а возле памятника захлопали крылья, будто искусственный аист проснулся и пожелал размяться. Авгий открыл глаза: нет, всего лишь голуби.

Движение в окне заставило его приподнять голову. Бледные занавески куда-то исчезли, а вместо них в окне показался бюст Аристарха Авалоновича с рюмкой настойки в руке. Значит,