Судьба генерала Джона Турчина - Даниил Владимирович Лучанинов

и напрячь руку, тыкал пальцем в надувшееся под темной кожей яблоко бицепса. Ничего, кажется, подходящая рабочая скотина. Крепкая, здоровая.

Запряженный парой белых красавцев рысаков, подъехал и остановился перед зданием суда великолепный открытый экипаж. Вытянув руки с вожжами, сидел на козлах толстый кучер-негр в красной, украшенной золотым галуном ливрее. Верхом на большой белой кобыле, привскакивая в седле, как обезьянка, сопровождал экипаж худенький негритенок-грум. Блеснула лаком откинутая дверца, вылезли двое — плотный, низкорослый джентльмен в лоснящемся, надетом набекрень цилиндре и в распахнутом синем сюртуке с бархатными лацканами, а за ним некто в широкополой шляпе, с серебряной звездой на груди — шериф. Оба скрылись в дверях суда, но минут через пять вышли оттуда и направились к собравшейся у помоста толпе покупателей. Надин заметила, что джентльмена в синем сюртуке встретили почтительные поклоны, угодливые улыбки. Он шел, небрежно пожимая направо и налево руки. Цилиндры и котелки окружили его... Надин поняла: известное, всеми уважаемое лицо.

По-видимому заметив стоявших в стороне Турчаниновых, господин в синем сюртуке внезапно прервал начатую с кем-то беседу и, к удивлению Надин, направился сквозь толпу прямо к ним.

— Хелло! — Остановился перед Турчаниновым. Глубоко посаженные колючие глазки мгновенно оценили Надин — и женскую ее стать, и весь наряд, от дешевой соломенной шляпки до запыленного подола, затем впились в Ивана Васильевича. — Хелло! Вы меня знаете? Я Старботл.

Красное, грубое лицо, на щеках, точно у рыси, торчат растрепанные бакенбарды. Поперек обтянутого атласным жилетом круглого живота выставленная напоказ толстая золотая цепочка от часов с брелоками. Коротенькие пальцы сверкают бриллиантами перстней.

— Знаю, мистер Старботл, — спокойно сказал Иван Васильевич.

— Мне говорили, вы художник. Можете нарисовать мой портрет?

(Отрывистый, властный тон человека, привыкшего к тому, что любое его распоряжение будет тут же выполнено.)

— Могу, сэр, — ответил Турчанинов.

— Олл райт. Завтра в одиннадцать я вас жду. Об оплате договоримся.

Не прощаясь, мистер Старботл повернулся спиной и направился к дожидавшемуся его шерифу, своему спутнику.

Но вот собравшиеся на торги зрители заволновались, легкий гул прошел по толпе: в дверях суда появился низенький, проворный, расторопный человечек — аукционист.

— Джентльмены, прошу податься назад! — крикливо взывал он, пробираясь сквозь толпу. — Прошу соблюдать тишину и порядок!

Взбежав по ступенькам на помост, встал за столиком, сдвинул помятую шляпу на затылок, распустил шейный платок посвободней и стукнул молоточком. Аукцион начался.

Первым был вызван на помост пожилой плечистый негр в рваной белой рубахе и в широченных, болтающихся вокруг ног штанах. Добродушное губастое лицо отливало темной синевой вороненой стали.

— Продается негр Юпитер, цена триста пятьдесят долларов! — выкрикивал аукционист. — Отличный негр, джентльмены! Силен и здоров, как буйвол. Трудолюбивый, старательный, честный — большая редкость среди черномазых. Триста пятьдесят долларов, кто больше?.. Юп, согни руку, покажи джентльменам, какой ты силач.

Стоя под десятками глаз, негр покорно закатал рукав, на черной согнутой руке вырос тугой бицепс.

— Железо! — громогласно объявил аукционист, помяв напряженную мышцу. — Воля ваша, джентльмены, такого геркулеса нельзя продавать за триста пятьдесят долларов. Кто больше?

— Триста семьдесят пять! — крикнули из толпы.

— Четыреста! — сказал мистер Старботл и закурил гаванскую сигару.

— Четыреста двадцать! — послышался новый голос.

— Четыреста пятьдесят! — сказал Старботл.

— Четыреста пятьдесят долларов, кто больше? — объявил аукционист и поднял молоточек. — Раз... Два... — Толпа безмолвствовала, никто больше не набивал цены. — Три!

Молоточек стукнул по столу, утверждая право мистера Старботла на владение новой собственностью.

Место Юпитера занял молодой мулат. Гибко, одним прыжком, вскочив на помост, он начал было вполголоса говорить что-то аукционисту, — казалось, просил о чем-то, умоляюще складывая руки, но тот грубо подтолкнул его в спину:

— На место, черномазый! Ты продаешься отдельно от жены.

Аукционист объявил стоимость раба — триста семьдесят пять долларов — и принялся расхваливать его силу, выносливость, ловкость.

— Кто больше? — потрясал он молоточком. — Посмотрите, какой негр продается! Отличный негр!.. Гектор, выше голову! Покажи джентльменам, какой ты молодец.

Но Гектор, было похоже, не слышал сейчас ни того, что вопил аукционист, ни выкрикиваемой с мест оценивающей его цифири. У всех на виду он стоял, повесив курчавую голову, и не двигался. Вскоре, с некоторой надбавкой, он достался мистеру Старботлу. Мулату приказали отойти к уже купленному Юпитеру. Отошел, стуча башмаками, стал. Временами взгляд его падал на молодую мулатку — темные блестящие глаза женщины со страхом и тоской следили, что делают с ее мужем.

— А ну, красотка Бетси! — аукционист тронул мулатку молоточком. — Подымись, пройдись. Пусть джентльмены полюбуются тобой.

Бетси взобралась на помост, повернулась лицом — статная, яркая, большеглазая, с оливковым цветом кожи, с прямыми черными волосами, падающими на плечи из-под желтой головной повязки, — и ропот одобрения прошел по толпе мужчин. Стоящий вблизи Турчаниновых дородный джентльмен в белом кашемировом костюме и панаме восхищенно воскликнул, расправляя пышные черные усы:

— O la-la!

То был, как узнал после Иван Васильевич, проезжий богатый плантатор из Луизианы, француз.

Объявили стоимость рабыни. Сразу же послышались выкрики с мест. Немало оказалось желающих приобрести красивую мулатку. Страсти быстро накалялись, цена невольницы, точно ртуть в термометре, лезла выше и выше. Спустя несколько минут перевалила за шестьсот. Затем подползла к семистам. Полезла за восемьсот. За девятьсот...

— Кто больше? — вдохновенно вопил аукционист.

Но когда стоимость рабыни достигла тысячи долларов, охотников на дальнейшее соревнование больше не оказалось. Лишь Старботл и француз из Луизианы, упрямо соперничая и не уступая друг другу, продолжали набивать цену. Тысяча сто. Тысяча двести. Тысяча триста...

— Тысяча триста пятьдесят! — объявил француз.

Надин видела, с каким волнением следил молодой мулат за торгом. Конечно, про себя он молил бога, чтобы победу в этом состязании одержал тот, кто и его купил.

— Сколько же вы намерены за нее дать? — сердито крикнул Старботл своему сопернику поверх голов.

— Больше, чем вы, сэр! — обольстительно улыбнулся луизианец.

Вспотевший от волнения аукционист вытирал платком шею. Раззадоренные конкуренты и так достаточно взвинтили цену, но будь я проклят, если нельзя ее поднять еще выше. Лови момент, жми дальше!.. Мистер Старботл как