Дорогая Лав, я тебя ненавижу - Элия Гринвуд

случайным парнем, а сама буквально прыгнула в постель к моему бывшему!

Чувство вины сдавливает мне горло.

– Я как раз собирался поговорить с тобой об этом.

– Хорошо, тогда говори. Как член Логана? Хорош? Что он чувствовал? Ты кончила? Он заставил тебя почувствовать себя особенной?

Ее жестокие вопросы стали для меня последней каплей.

Я так резко торможу, что Эшли вскрикивает. Съезжая на обочину, я изо всех сил борюсь со слезами. Я много лет молчала о том, как они с мамой обращаются со мной, но я не вынесу этого ни секунды больше.

– Так вот что ты думаешь? Что мне было хорошо? – кричу я. – Что меня не стошнило в ванной, как только все закончилось? Что я не ненавидела каждую секунду этого? – Соленые слезы наполняют мне рот. – Я переспала с ним, потому что мне было грустно, Эш. Я чувствовала себя несчастной. И одинокой. Вы с мамой уехали на несколько дней в отпуск без меня. Потом появился Логан с коробкой вещей, которые ты оставила у него дома, и он вел себя мило. Он заметил мои страдания и притворился, что ему не все равно. Он выслушал меня, и впервые после смерти отца я почувствовала, что я что-то значу. Поэтому, когда он поцеловал меня, я позволила ему это. И нет, мне не было хорошо. Он был невнимателен и жесток во время… – я не могу закончить предложение. – И нет, я не чувствовала себя особенной. Я чувствовала себя как мусор, Эшли. Но ты ведь не знаешь, каково это? Конечно нет. Люди слушают тебя с самого рождения, – выплевываю я.

Утопая в слезах и соплях, я даю себе минуту, чтобы унять свой гнев, прежде чем встретиться с ней взглядом. Ее рот приоткрыт, шок отразился на лице.

– Я совершила ошибку, Эш. И я проведу остаток своей жизни, сожалея об этом, – всхлипываю я. – Но ни секунды не думай, что мне было хорошо.

В машине воцаряется тишина.

В этот момент в глазах моей сестры начинают появляться слезы.

– Я… я понятия не имела, – хрипит Эшли.

Я молчу, вытирая щеки.

– Мы всегда думали, что ты не захочешь поехать. Наши поездки были связаны с музыкой, деловыми встречами и… Боже, Ви, как давно ты чувствуешь это?

Разбиваясь на тысячу кусочков, я шепчу:

– Всего-то с тех пор, как я родилась.

Эш прикусывает нижнюю губу, роняя слезу.

– И я не пытаюсь оправдаться за то, что я сделала, Эш. Я знаю, что это непростительно, но я просто не выношу, что ты думаешь, будто я сделала это ради забавы или… потому что я пыталась украсть твоего парня. Дело было не в нем. Я лишь нуждалась, чтобы кто-то выбрал меня. Хотя бы раз, – я звучу жалко. Как обделенная вниманием маленькая девочка, которая все еще ждет, что ее папочка появится и все уладит.

Скажет ей, что она тоже важна.

Но папа не вернется домой в ближайшее время.

Пора смириться с этим.

– Господи, я такая эгоцентричная, – морщится Эшли.

– Это не так, – не соглашаюсь я.

Она приподнимает бровь.

– Ладно, немного да, но ты изо всех сил стараешься не быть такой.

Легкий смешок срывается с ее губ.

– Как ты можешь не сосредоточиваться на этом дерьме? Мама ставит тебя в центр внимания с тех пор, как ты начала говорить.

Эшли глубоко вздыхает:

– Все равно. Ты моя сестра, и я сделала тебе больно, прости.

Я сошла с ума или она только что…

Она извиняется передо мной?

После того, что я сделала?

Я плачу в два раза сильнее, когда она раскаивается.

– Нет, это мне жаль. Боже, мне очень, очень жаль, Эш, – бормочу я сквозь рыдания.

– Иди сюда.

Она протягивает ко мне руки, и я отстегиваю ремень безопасности, чтобы обнять ее. Прежде чем отстраниться, я сжимаю ее немного сильнее, и она вздрагивает, стон боли срывается с ее губ.

– Черт, я сделала тебе больно? – беспокоюсь я, откидываясь на водительское сиденье. Должно быть, я чертовски люблю обниматься.

– Нет, я… это не ты, – откашливается Эшли.

Я сразу все понимаю.

– Я так и знала. Он действительно сделал тебе больно.

Она не подтверждает мои подозрения, но то, как она ерзает в своем кресле, чтобы облегчить боль, говорит мне обо всем, что нужно знать.

– Так вот почему вы расстались? – предполагаю я.

Ее взгляд прикован к приборной панели, и она слабо кивает.

– Что случилось? – говорю я сквозь стиснутые зубы, пылая от ярости.

Эшли вздыхает.

– Он взял мой телефон и проверил директ, пока я была в ванной. Он увидел, что я разговариваю с каким-то парнем о музыке, и вышел из себя. Назвал меня изменяющей шлюхой. Тогда я поняла, что он зашел слишком далеко, и мне пришлось порвать с ним. Я сказала ему, что все кончено, и он… – она вздрагивает, заново переживая нападение. – Он толкнул меня в книжный шкаф в моей комнате. Я упала на пол. Потом он поднял меня за волосы и сказал, что вы переспали. Не знаю, что бы случилось, если бы в следующую минуту там не появился Роб.

Я с трудом могу мыслить здраво, каждый мускул в моем теле напрягается в предвкушении драки.

– У меня все еще немного болит спина, но уже лучше, – она пытается меня успокоить.

– Эш, ты должна сообщить о нем в полицию.

– Роб сказал, не стоит, – она теребит пальцы.

– К черту Роба! Твой менеджер ни черта не понимает. Логан причинил тебе боль. Ты не можешь спустить ему это с рук.

– Нет, он прав, Ви. Я только начинаю работать в этой индустрии. Мне сейчас не нужно полицейское расследование. Я просто хочу двигаться дальше, никогда больше не видеть этого ублюдка и сосредоточиться на своей карьере.

Я не согласна.

Больше всего на свете я бы хотела вывалять репутацию Логана в грязи и выставить его лживым, жестоким подонком, которым он и является, но, в конце концов, все зависит от нее.

Эшли на мгновение замолкает, будто повторяет только что сказанные слова, и смеется.

– Если это вообще можно назвать моей карьерой.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я.

– Я не знаю… Просто… Мама так сильно давит на меня в последнее время, что я задаюсь вопросом, стремилась бы я вообще к будущему в музыкальной сфере, если бы не она. Больше всего на свете я люблю петь, но я также хотела бы жить своей жизнью, понимаешь? Подальше от опрятных кретинов из академии и невыносимого давления.

Не в силах подобрать слов, чтобы ей стало