От Лукова с любовью - Мариана Запата

– У тебя проблемы, – сказала я.

– Прошу тебя! Прошу тебя! Скажи мне, что кто-нибудь записывает ваши совместные тренировки. Оох! Скажи мне, что вы транслируете их в реальном времени. Я не пропустила бы ни одной минуты. Сообщи мне заранее все даты ваших соревнований. Это будут Голодные игры[23] на льду. Я подкуплю всех, кто будет сидеть в первых рядах для родственников, – прокричала она, не переставая смеяться.

Закатив глаза, я покачала головой:

– Мы договорились… – О чем? О том, что поладим? Об этом говорить было еще рано. – У нас все отлично получается.

– Мне кажется, что моя мечта сбылась четырнадцать лет спустя. – Потом была небольшая передышка, после которой она расхохоталась еще пуще. – Ты и Иван! ХАХАХАХА!

Не знаю, почему это удивило меня… но удивило. Разумеется, ей это казалось смешным.

Примерно два года тому назад я подумала бы точно так же.

Я и Иван. Мы ужинаем. У меня дома. С моими родственниками. Пытаемся подружиться. Что бы это ни значило.

Вот так-то.

И, видимо, она верила в эту хрень.

– Я уже не знаю, хочу ли я этого, – сказала я тренеру Ли неделю спустя.

Неделю спустя я не смогла перестать думать обо всех причинах, объяснявших, почему вся эта затея была дурацкой идеей, включая то, что Иван увидит мою задницу при свете вспышки.

Наши дружеские отношения длиной в одну неделю… наладились. За это время мы ни разу не оскорбили друг друга. Однажды он даже улыбнулся мне, когда я поддержала его в том, что мы все сделали правильно, тогда как тренер Ли утверждала обратное.

Все было в порядке. В полном порядке.

И, возможно, отчасти поэтому, мне не хотелось, чтобы он начал поддразнивать меня. По крайней мере, пока я буду не одетой. Мне было наплевать, что подумает фотограф или сотрудники журнала… но единственным человеком, способным по-настоящему взбесить меня, был Иван.

Поэтому, проведя целую ночь в напряженных раздумьях по поводу съемки, я решилась. Галина сказала бы, что я дергаюсь, но я не дергалась. Просто я… находилась в напряжении. Из-за последствий. Долгосрочных и краткосрочных. С Иваном и без него.

Я чувствовала себя совсем не так, как вначале, когда меня возбуждала эта идея, и если интуиция подсказывала мне, что она дерьмовая… значит, на то была причина. Всякий раз, когда я раньше игнорировала свою интуицию, я расплачивалась за это.

Поэтому…

Тренер Ли повернулась, чтобы посмотреть мне в лицо, когда мы стояли друг против друга на льду у бортика в почти пустом КЛ. Ее лицо мгновенно стало непроницаемым, а рот перекосило, но выдали ее именно пальцы, которые тотчас же зашевелились. Это и натянутая улыбка, в которую сложились ее губы, когда она почти прохрипела:

– Есть что-то, о чем мне следует знать?

Было ли что-то такое, о чем ей следовало знать?

Нервы, просто нервы, ужасные нервы, которые скручивали меня изнутри и вызывали чуть ли не боль в желудке, которая распространялась по всему телу, но все, что я смогла сделать, это пожать плечами.

– Я не знаю, захочу ли я кататься с Иваном после этой съемки, – сказала я ей. – Одно дело выполнять поддержки полностью одетыми, но чем больше я думаю о том, что должны будем делать это обнаженными… я не знаю, – отчасти солгала я.

Потому что я знала. Я знала то, что, возможно, было самой важной причиной. Я опять сомневалась.

Дня три тому назад я начала уничтожать комментарии и сообщения от случайных парней на своей страничке в Пикчеграм. Я увидела всего два комментария, но и этого было уже слишком много. Они говорили, что хотели бы «заняться со мной анальным сексом» и «разорвать (мне) задницу». Потом там были еще личные сообщения, это были фотографии двух придурков, и еще одно, в котором меня просили запостить видео с моей голой ногой. В результате чего я потом задумалась над словами моего брата о том, что незнакомцы будут дрочить, глядя на мои фотографии.

Я не была ханжой, но я также не горела желанием жить, размещая свои фотографии с одного из балетных занятий с Иваном, которые тренер Ли прислала мне по электронной почте – специально для этой цели, – а потом иметь дело с такого рода комментариями и сообщениями. Члены были мне не в новинку. Но я предпочитала сама выбирать, когда смотреть на них. Мне определенно были противны воспоминания о том, когда кое-кто присылал мне фотографии и видео намного хуже. Фотографии и видео, от которых я мучилась бессонницей, потому что от них я чувствовала себя очень беспомощной. Как будто меня вываляли в грязи.

И так повторялось до тех пор, пока я не обессилела. Я потеряла сон. Стала спать все меньше и меньше.

До тех пор, пока я не дошла до точки, переживая из-за чего-то подобного, что случалось все чаще и чаще. Я не хотела видеть подобного дерьма. Все, чего я хотела, это заниматься фигурным катанием. Остальное меня не интересовало.

Но теперь эти сообщения действовали на меня совсем по-другому.

Лицо тренера Ли приобрело странное выражение, как будто она вглядывалась в меня, обдумывая мои слова.

– Иван что-то сказал?

Черт. Я недостаточно хорошо все продумала, не так ли? Мне не оставалось ничего другого, кроме как напустить тумана. Чуть-чуть. Но достаточно.

– Он всегда что-то говорит, но дело не в этом.

Она прищурилась:

– Ты поняла, что я имею в виду. Он что-то сказал насчет фотосессии с тобой? Потому что, скажу тебе честно, не похоже, чтобы это волновало тебя.

Неужели я была настолько открытой? Потому что она была права, замечания Ивана, как правило, не волновали меня. Бесили, да. Вызывали у меня желание убить его, да. Но волновать? Не очень. Но обнажиться в чьем-то присутствии, тем более в присутствии Ивана, который постоянно смотрел на меня оценивающим взглядом своих светло-голубых глаз, было равносильно тому, что уступить ему доминирующую позицию в спальне и остаться ни с чем. Он, вероятно, знал обо мне то, чего не знали многие другие. И этот человек поддразнивал меня по любому поводу.

– Я не знаю, хочу ли стоять перед ним обнаженной. Вот и все. Если бы я была одна, это не имело бы большого значения. Даже перед совершенно посторонними людьми, вне всякого сомнения, но сделать это перед ним, когда мне постоянно приходится общаться с ним, не знаю…

Она прикрыла глаза рукой, а потом, явно разочарованная, ущипнула себя за переносицу, после чего наконец медленно кивнула:

– Ладно. Хорошо. Давай я поговорю с ним и поговорю с фотографом, и посмотрим, что мы можем сделать.

На секунду я задумалась, а не нужно ли, для разнообразия, извиниться, но забила на это. Мне не хотелось показывать свое обнаженное тело именно Ивану, а не кому-то другому. Держу пари, никому другому тоже не захотелось бы. Но это был мой выбор. Мое решение. Мое тело.