Одна на две жизни - Галина Львовна Романова

Ректор потребовал результатов в сжатые сроки. Что ж, он им покажет! Они покажут.

В подвале не было кромешного мрака. Слабый огонек позволял видеть дощатые переборки, разделившие помещение на несколько закутков. В одном из них толпились люди.

Мастер Молос подошел поближе. Три человека ждали его возле низкого стола, на котором лежало тело со скрещенными на груди руками. В спертом воздухе пахло пылью, травами, гнилью.

— Принесли?

— Да.

Мастер осторожно сделал несколько шагов, склоняясь над телом и с брезгливой боязнью рассматривая его.

Землисто-бледная, сухая кожа обтягивала череп. Темные волосы свалялись в войлок. Глазные яблоки ввалились. Тонкие почерневшие губы слегка приоткрылись, обнажая оскал зубов. Заострившийся нос, тонкие узловатые пальцы рук. Нарядная когда-то одежда выпачкана в земле. В подвале было сухо и прохладно, но все равно вблизи тела ощущался странный запах. Нет, это не был запах тлена или плесени. Скорее он походил на аромат южных смол и запах дыма, какой бывает в храмах после службы, — тяжелый, приторно-сладковатый, едкий.

— Это… то, что я думаю? — поинтересовался мастер Молос.

Алфизик осторожно дотронулся до руки покойника. Странно, но кожа была неожиданно упругой и теплой. Казалось, человек на столе крепко спит. И это в сочетании с его внешностью вызывало дрожь. А что, если это чудище сейчас откроет глаза?

— Да.

— Оно… то есть он… э-э-э… ну… Не выглядит сильно испорченным!

— Условия хранения, мастер, — усмехнулся его собеседник. — Плюс уникальные методики кайтаррских мастеров.

— То есть вы хотите сказать…

— Да, мне удалось восстановить весь процесс! — Один из гробокопателей, с которыми несколько часов назад на свою беду столкнулся отец Мило, обошел вокруг стола, при свете небольшой масляной лампы рассматривая тело на столе. — Пять лет отчаянного труда. Горы перелопаченных свитков. Долгие часы в гробницах, необходимость дышать пылью и пеплом… Искать нужные снадобья, смешивать их, опытным путем добиваясь нужного сочетания… О, не каждый парфюмер сравнится со мной с искусстве смешивать декокты и эссенции, выпаривать растворы и вымачивать препараты! И прошу учесть, у меня не было даже собственной лаборатории! И вот перед вами он — результат.

— То есть это тело…

— Это мумия. Мумия, изготовленная с точным соблюдением всех правил, всех инструкций, оставленных нам древними кайтаррцами. Тело умершего внезапной смертью, обработанное и должным образом подготовленное для эксплуатации, выдержанное в закрытом гробу определенное время. Немного передержанное, если честно, но несколько дней не должны сыграть существенной роли. Эта мумия…

— Мумия, — вслед за собеседником повторил мастер Молос. — И в этой мумии…

— Есть то, что вам нужно. Душа!

— Душа? — Мастер посмотрел на тело с некоторой опаской. — А вы уверены, что…

— Абсолютно уверен! Мне удалось уловить нужный момент. Посмотрите на него внимательно!

Мастер наклонился, при слабом свете лампы разглядывая покойника. Вблизи слабый аромат стал чуть сильнее. Можно было различить отдельные компоненты. Ладан… дурман… хинин… какой-то горький сок, словно клопа раздавили… Мастер Молос всмотрелся в лицо, плотно сомкнутые веки, оскал рта. Попытался заглянуть даже в ноздри.

— Ничего не понимаю.

— Вот это! — Его собеседник ткнул в ухо мумии.

Внутри ушной раковины засохло что-то вроде глиняной пробки.

— Тот самый состав, которым древние кайтаррцы обмазывали тела своих покойников для придания им необходимых свойств в том случае, если нельзя было изготовить мумию на месте и требовалось обеспечить телу сохранность до достижения определенного момента. Большую часть его пришлось счистить, чтобы никто ничего не заподозрил, но не сразу. И это дало шанс провести эксперимент.

— Шанс? То есть вы хотите сказать, что это все-таки не мумия? — Мастер Молос опять дотронулся до странно теплой руки.

— Мумия. Кайтаррская мумия. Но этот человек не кайтаррец. И умер не несколько веков, а несколько месяцев назад. Но подготовлен к погребению и обработан в соответствии с древними ритуалами, которые позволили не только уберечь тело от тлена, но и сохранить в целости его душу.

— Что? — Алфизик отдернул руку, отступил подальше, а потом вновь спросил: — Внутри этого… трупа?..

— Да! Перед вами, — гробокопатель прошелся туда-сюда, — не просто мумия, но вместилище души! Души живой и вполне готовой к сотрудничеству. Древние кайтаррцы общались со своими мертвыми. С помощью некоторых ритуалов они умели пробуждать мумии для жизни — на небольшое время! — и беседовали с душами, задавали им вопросы, гадали о будущем…

— Значит, если его разбудить, он… оживет?

— Не совсем так, — усмехнулся гробокопатель и поднял с пола объемистую сумку. — Перед вами лишь сосуд. Вместилище души, которой внутри тесно и неудобно. Но ведь душу — живую, полноценную душу! — оттуда можно извлечь. И использовать по вашему желанию.

Мастер Молос не был бы мастером, если бы не умел подхватывать идеи на лету. И ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы все обдумать и отбросить пустые моральные терзания.

— То есть можно сказать, что эксперимент увенчался успехом? И мы стоим на пороге великого открытия?

— Ну да. Правда, есть еще множество проблем, но первый шаг сделан. Осталось извлечь душу из ее «временного хранилища» и перенести на, так сказать, «постоянное место пребывания». — Мужчина начал копаться в сумке, доставая книги, инструменты, какие-то пузырьки и рулоны бинтов. — И я могу сделать это в любой момент.

— Приступайте, — кивнул мастер Молос.

Наемный фиакр быстро доставил Агнию и Ариэла на Капустную улицу. Но еще до того, как он остановился, Агния заметила небольшое оживление возле собственного дома.

— Что это там?

Агния первая выскочила из повозки и бросилась к толпе, которая собиралась перед крыльцом. Соседи, случайные прохожие останавливались, спрашивали друг у друга, что случилось. Молодой женщине пришлось как следует поработать локтями, прежде чем ее узнали и расступились.

— Пропустите! Что это значит? Я — хозяйка этого дома!

Воображение уже нарисовало страшную картину — в дом опять проникли грабители, но сейчас не обошлось без жертв. И Лимания наверняка убита, а внутри все перевернуто вверх дном. Конечно, сатирра — не человек, но все равно страшно.

Рядом с закрытыми дверями стояли два констебля-человека, а между ними переминался с ноги на ногу самец-рогач. Короткие штаны — дань традиции жизни среди людей — поддерживал широкий кожаный пояс, к которому крепилась крест-накрест кожаная же портупея. На боку висела шпага, кажущаяся игрушечной по сравнению с мощными плечами рогача, толстой шеей, покрытой густым волосом, и мускулистыми руками. Густая рыжевато-бурая шерсть только подчеркивала его силу и мощь. Он вертел головой из стороны в сторону и негромко что-то мычал сквозь стиснутые челюсти, не то тихо ругаясь на людей, не то пытаясь утихомирить толпу.